Украденное дитя

— Ричард, постойте, — голос звучал глухо, но и пусть. — Господа, если вдруг полиция снова заинтересуется вами… Требуйте перо, бумагу и пишите герцогине Виндзор.

— Спасибо, миледи, — ответили ей нестройным хором.

— Нам действительно нужно ехать, миледи, — напомнил Ричард. — Визитные часы заканчиваются.

Фрида выдавила улыбку — полукровки поклонились ей. И стояли потом, провожали её взглядами, такими же недоумёнными, какой был у Цевета, который спросил напоследок:

— Помилуйте, герцогиня, но вам-то это зачем? Благотворительность — это хорошо, но полукровки здесь, у нас, могут помочь империи магией.

«Что-то не очень-то они вам помогали», — подумала Фрида, вспомнив зал со станками.

— Вас бы заставили помогать империи магией, я бы посмотрела, что бы вы сказали.

— Леди, но как же можно нас сравнивать? Уж простите, но моё происхождение безупречно. А эти, мало того, что чернь, так ещё и ублюдки. Ох, простите, миледи! Бастарды. Готовые ведь преступники. А вы их на улицу отпускаете, да ещё и с пособием…

Фрида промолчала. Не могла же она сказать, что одним из этих преступников была бы и она. Просто её мать — леди, и весьма напористая. А так — сидела бы здесь Фрида, в подземелье, сирота, тачала бы туфли.

— Миледи? — напомнил о себе Ричард. — Дом графа Бальмора.

Фрида помотала головой, приходя в себя.

— Прекрасно. Надеюсь, граф не откажет нам в приёме и обеде. Есть хочу — умираю.

Ричард нахмурился.

— Госпожа, мне можно будет пообедать вместе со слугами?

— Нет, вы сядете за стол вместе с нами, — бросила Фрида, уже привычно. — Вы мой опекун, не забыли?

Ричард склонил голову.

— Как прикажете, госпожа.

Фрида дождалась, пока он выйдет из кареты, откроет ей дверцу и поможет выйти. Больше всего сейчас хотелось домой, переодеться в халат, сесть с книжкой в саду или теплице да попивать шоколад.

Но Фрида вспоминала бледное лицо леди Бальмор, которая очень любит свою бедную дочь. Кроме Фриды никто ей не поможет — как и полукровкам.

— Если у меня есть возможность, я должна что-то сделать, — сказала она вслух, наверное, чтобы убедить саму себя.

— Конечно, госпожа.

Фрида бросила на Ричарда быстрый взгляд, вздохнула и, опираясь на его руку, взошла на крыльцо дома Бальморов.

* * *

Месяц идти не пришлось — Эш озверел уже на второй день и во время одной из отлучек старухи залез на гору, поймал громадную синюю птицу, магией пополам с человеческим матом (который, оказывается, отлично знал) объяснил ей, куда лететь. Птица отчаялась его сбросить — а потом на неё ещё и старуха свалилась.

— А я гадала, когда ты додумаешься? — Птице она нисколько не удивилась. Ещё и уселась так, словно всю жизнь летала.

— Могла бы и подсказать, — рыкнул Эш.

— То есть три круга вокруг нужной горы не были для тебя подсказкой? — фыркнула ведьма.

Эш обернулся, но старуха отмахнулась. Выглядела она не очень — вялая и словно ещё сильнее постаревшая.

— Ну, чего уставился? — пробурчала она. — Дыру протрёшь, рогатик.

— Ты… хорошо себя чувствуешь? — зачем-то спросил Эш.

— Будто тебя это волнует, — оскалилась ведьма. — Ну-ка помоги мне вперёд перебраться.

Эш-то думал, она собирается птице точное направление давать, потому и хочет сесть поближе к голове. Ха, наивный! Старуха уселась, прислонилась к его груди и захрапела. Эш сначала опешил от такой наглости, а потом долго взвешивал все за и против, думая, стоит ли старуху скинуть и не послать ли к демонам это загадочное Испытание?

Но тут оказалось, что они прилетели — и птица сбросила их обоих. Покрутилась, крича подслушанные у Эша ругательства, и улетела.

— Эк загнула! Ты научил? — Старуха резво вскочила. Наверное, хорошо выспалась.

Эш, не обращая внимания, перегнулся через немного-немало край земли. Внизу, как и положено, плыли облака и где-то далеко виднелась земля. Другая, настоящая. А эта, пронизанная волшебством, светилась на солнце каждой травинкой и каждым жучком сияла магией. Небо над ней, синее и безоблачное, опоясывали сразу три радуги, по которым с хохотом скатывались фейри. Феи играли в прятки в цветах яблонь, а где-то впереди лилась изящная музыка флейты.

— Пошли, рогатый, — поманила его старуха. — Красиво здесь, да всё ненастоящее. Пойдём, потом налюбуешься. Нас бал ждёт.

— Опять? — поморщился Эш.

— Что, прошлый тебе не понравился? — усмехнулась старуха. — А как же красивые полукровки? Скука смертная, а, надменный фейри?

— Я тебя там встретил, — процедил Эш и, обогнув ухмыляющуюся старуху, направился на звуки музыки.

Пары кружились под музыку мальчика-фейри с такими же мохнатыми, как у Эша ногами и аккуратными козьими рожками. В воздухе парили, танцуя феи, на земле — фейри. Как будто два бала, один над другим. Солнце сверкало на переливчатых платьях дам, загоралось на волшебной парче кавалеров. Эш пожалел, что не может выглядеть соответствующе. Одежде он предпочитал наготу, но рога бы обязательно натёр золотой пыльцой и украсил бубенцами. А без этого — какой бал?

— Потанцуй, милый, — сказала позади старуха и, прежде чем Эш успел огрызнуться, толкнула его к кружащимся парам.