Украденный сон

Как-то в Загорске он познакомился с женщиной, приехавшей на экскурсию. Тоня работала в ЖЭКе, на территории обслуживания которого находились престижные дома улучшенной планировки. Слава Богу, в застойные времена появилась практика отдавать работникам ЖЭКа квартиры на вторых этажах таких домов, благодаря чему незаметная, несчастная, одинокая старая дева была обладательницей более чем приличного жилья. Брак с москвичкой позволял восстановить утраченную прописку, но корыстные мотивы были очень скоро вытеснены тем, что Николай считал любовью. Если он сошелся с Тоней, принуждая себя к этому, то через месяц понял, что она — единственное светлое пятно в его жизни. В детстве — пьяная ругань родителей вперемежку с рукоприкладством, одиннадцать лет — в колониях; братья — кто сидит, кто спился, кто умер. А Тоня — теплая ласковая баба, которая любит его, жалеет и ничего не требует, принимает таким, какой он есть. Первый робкий восторг перед неизведанным ранее чувством близости и нежности сменился отчаянной любовью, и Николай готов был немедленно убить любого, кто хотя бы косо посмотрит на его жену.

Переехав в Тонину квартиру, Фистин устроился слесарем в тот же ЖЭК. Семейная идиллия, увы, не сделала его законопослушным, и с 1987 года он начал потихоньку включаться в криминальный бизнес, благо приятелей в этой сфере у него было много: сам в Москве вырос, да и по малолетке сидел с москвичами. Жизнь теперь казалась ему вполне удовлетворительной, понемногу стали появляться деньги, и он испытывал удивительное наслаждение, принося своей Антонине очередной подарок в виде браслета, костюма или дорогой косметики и каждый раз видя ее смущение и плохо скрываемую радость. Откуда деньги, она, конечно, не знала, Николай морочил ей голову сказками о том, что подрабатывает на стороне, в автомастерской.

— Ну что ты, Колюша, мне ничего не надо, лишь бы ты был здоров и счастлив. Не надо мне этих подарков, ты столько сил тратишь в своей мастерской, совсем не отдыхаешь. У нас же все есть, зачем тебе дополнительные заработки, — говорила Тоня, и от этих слов у дважды судимого Фистина таяло сердце.

Однажды поздним вечером Антонине стало нехорошо. Она долго крепилась, стараясь выглядеть бодрой и веселой, списывая недомогание на естественные причины, вызванные беременностью. Когда началось кровотечение, она не на шутку перепугалась, а муж впал в панику. Через 30 минут «скорой» все еще не было, и Николай решил везти жену в больницу сам. На собственную машину он к тому времени денег не скопил, собирался ловить частника и со страхом думал о том, как Тоня зальет кровью сиденья и как потом придется объясняться с владельцем машины. Больше всего на свете в этот момент он боялся, что не удастся сохранить ребенка. Вторым по степени интенсивности был страх не удержаться и накатить в рыло водителю, если тот начнет скандалить. Это грозило третьей судимостью, и весь налаженный семейный быт пойдет прахом…

Слетев по лестнице и метнувшись с поднятой рукой к перекрестку, Фистин чуть не угодил под резко затормозившую «волгу», за рулем которой сидел Градов, жилец с шестого этажа, сразу же признавший слесаря, неоднократно чинившего в его квартире импортную сантехнику.

— Ты чего, Николай? — спросил Градов.

— Жену надо срочно в больницу, вот вызвал «скорую», а они что-то не едут. Боюсь, Антонина кровью изойдет, хочу частника поймать.

— Я отвезу, — не раздумывая отозвался Градов. — Она сама выйти может, или понесем?

— Да вы что, Сергей Александрович! — растерянно произнес Николай. — Она вам все чехлы перепачкает…

Чехлы в машине у Градова были и впрямь знатные, из белого меха.

— Ерунда, поехали, — скомандовал Градов. — А о чехлах не беспокойся, испортишь — натурой отслужишь, будешь до самой смерти мне сортир бесплатно чинить.

Сергей Александрович отвез Тоню не абы куда, а в хорошую клинику, представил ее своей родственницей. Фистин как увидел все это благолепие с отдельной палатой, немыслимой аппаратурой, услужливыми и сноровистыми медсестрами, с черной икрой на завтрак, так и поплыл. Беременность удалось сохранить, и после рождения сына Николай считал себя вечным должником жильца с шестого этажа Сергея Александровича Градова.

В 1991 году Градов, будучи с друзьями в ресторане, стал свидетелем довольно крутой разборки с кастетами и даже стрельбой. Несколько участников показались ему знакомыми.

Поднявшись в кабинет директора, которую он знал много лет, Градов спросил, почему не вызвана милиция.

— А зачем? — пожала плечами директор. — Это мальчики, которые здесь порядок держат. Вот они и разбираются с разными нахалами. Милиция тут ни при чем.

— Вроде бы я видел несколько раз этих мальчиков возле своего дома, они с нашим слесарем разговаривали, с Колей Фистиным, — задумчиво произнес Градов.

— А вы разве не знаете? — искренне удивилась директор. — Он же у них главный. Они и зовут его дядя Коля.