Украденный трон

В столице и провинции этот манифест произвёл сильнейшее впечатление, на которое и рассчитывала Екатерина. Большую радость вызвал и манифест об уничтожении Тайной канцелярии. Правда, под другим названием и в другом виде эта Тайная канцелярия продолжала своё дело и даже ещё более свирепствовала, однако манифест об официальном уничтожении этого учреждения пыток, дыбы, крови и колесования вызвал восторг в народе и особливо за границей. Именно на это и рассчитывала Екатерина.

Она многое задумывала. Все дела забрала в свои нежные маленькие ручки эта сильная духом женщина. Скоро и Сенат стал лишь при ней, обращаясь к императрице за решениями в самых малых делах, в самых малых и важных нуждах. Скоро вся Россия поняла, что к власти пришла хозяйка, устраивавшая всю страну по примеру того, как оборудовала она свой домашний двор, свои домашние дела.

Екатерина щедро и по-царски одарила своих слуг и соратников, раздала имения, деньги, награды, возвысила прежде неизвестных в империи лиц. Раздавала без меры, одаривала без счёту. Но всё, что она давала, опять-таки было не её собственное, государственное, взятое у народа и политое кровью и потом народа. А русский мужик как жил при прежних государях, так и теперь оставался рабом, крепостным, с которым вольно было помещикам делать всё, что угодно. Оттого и бежали мужики, куда только возможно. Не любезно было им любимое отечество, закабалившее их и выбивавшее из них последнее кнутом и палкой...

Этого Екатерина не заметила. Она приглашала в Россию целые поселения иностранцев, отдавала им пустующие земли, заботилась о них, но о русском мужике не думала. Как был он нищим, рабом, так и оставался ещё целый век...

Нет-нет да и возвращалась Екатерина мыслями к перевороту. Удивлялась, рассматривая со всех сторон этот плохо организованный, никуда не годный заговор, составленный без всякого плана, на одних случайностях построенный. Словно бы какая-то неведомая сила расчищала ей путь к трону. И опять бралась за монетку, висевшую на её груди.

Не обманула её юродивая, точно предсказала ей «царя на коне». И не обмакнула Екатерина рук в крови, ни одного убитого не было во время и после переворота. Только Алексей Орлов запятнал себя смертью Петра.

Теперь её престол стал крепче, ей уже не приходилось опасаться никого...

Нет, ещё было кого опасаться. То и дело появлялись в столице подмётные письма, листки с угрозами, а то и с требованием возвести на престол законного наследника — Ивана Антоновича. Ивана... Екатерина не обращала особого внимания на эти письма и подмётные листки, однако одно имя этого белокурого юноши заставляло её сердце трепетать. Да и у кого было больше прав на престол?

Она долго раздумывала, потом пришла к выводу, что пора бы и освободить, нет, не Ивана, а его отца, Антона, томящегося в Холмогорах двадцать лет. Но только его одного, без детей, вывезти за границу, удалить в своё Брауншвейгское герцогство.

Детей нельзя. Дети — это отрасль Анны Леопольдовны, и всегда будут угрозой для неё, Екатерины. Анна Леопольдовна умерла, остался один Антон, не имеющий к русскому престолу никакого отношения. Он не опасен.

Задумано — сделано. Так всегда у Екатерины — она никогда не откладывала дела в долгий ящик. В тот же день нарочный поскакал в Холмогоры и уже через неделю привёз ответ. Антон, герцог Брауншвейгский, отказался уехать без детей, он решил разделить с ними их участь. Отцовские чувства были в нём сильны.

Екатерина сильно удивилась такому решению. Сама она никогда не страдала излишней привязанностью к детям. И вот на тебе — предлагают герцогский трон человеку, свободу, возможность жить по-человечески, да ещё и властвовать над людьми. А он отказывается.

Удивилась и задумалась. Павла — наследника — она почти не знала. Отдала его с самого рождения в чужие руки. Теперь его воспитатель — Панин. Бабка Елизавета баловала и холила ребёнка. Нет, положительно Павел ей был чужд. Она почти не плакала и над гробом своей дочери Анны, умершей в двухлетнем возрасте, изредка только навещала её гробницу в Петропавловской крепости, но и то больше из приличия, чем из чувства материнского.

Она не поняла Антона Ульриха. Как это можно отказаться от всего ради детей? Пожала плечами, презрительно усмехнулась. Что же, сам выбрал свою судьбу...

И уже продумывала вариант — а может, Антон надеется, что Иван когда-нибудь взойдёт на российский престол, может быть, рассчитывает стать отцом императора — самодержца всероссийского?

И занозой засела мысль — опасен Иван, опасен, мало ли кто вдруг вздумает вот так же, как и её, возвести его на престол.