Укради меня (СИ)

— У меня зверски стоит всю ночь, — уже совсем грозно рычит Сашка и ведет по ребрам выше. А я страсть, как боюсь щекотки. Со смехом и писком ползу вниз. У нас разные весовые категории и пропорции. Он достает и там, продолжая экзекуцию. Одеяло сбивается комом от нашей возни.

Его руки везде. Я и ахнуть не успеваю, как он наваливается сверху. Заворачивает мое бедро себе на талию, Сдергивает кромку маечки, присасывается и щедро нализывает ареолы. Вцепляюсь ему в волосы. Хочу оттолкнуть, или вдавить еще ближе.

Тело пронзает током. Меня гнет к нему, как тетивой лука. Пытаюсь было возмутится, но мои возражения, вообще, всем фиолетово. Отбиваюсь я вяло. Банально дрожу, как осиновый лист. Его аромат уже записан обонянием, как родной. Сопротивление тает и тает. Язык порхает по соскам, а зубы, стрелами амура, причиняют сладкую боль. Легонько сдавливает и оттягивает. Эти ласки точно доведут меня до помешательства. Начинаю активнее отбиваться, пока еще не поздно.

Всего лишь, одним ловким движением, перехватывает руки и закрепляет над головой. Мне бы сейчас удариться в панику. Но паники нет. С благоговейным ужасом ощущаю трение его члена.

С опаской прикидываю в голове. Сколько же в нем сантиметров? В ладонь не помещается. Примерно в две. Это около двадцати. Статуя Аполлона, если бы ожила, сгрызла руки по локоть от зависти.

Проворные пальцы лезут под резинку пижамных шорт. Для надежности, я вчера вечером надела еще и плотные трусики.

— Ты прям как капуста. Натянула сто одежек, — упрекает, оттягивая тугую ткань.

Можно подумать, тебе это помешает, своим клинком пронзить мою девственность, даже через преграду — думаю я, глядя в его одичавшие глаза.

Между ног разливается тепло и как — то все сжимается, в стремлении сократить пустоту. Страшно хочется ее чем — то заполнить. И я догадываюсь чем. Ой — ей. Надо срочно спасаться. Я после вчерашних вольностей, еще не отошла. Отголоски в памяти отдаются метеоритным дождем.

Поддаться, я уже не против. Не смотря на, все имеющиеся плюсы — он учит меня только плохому.

— Саш, хватит, — жалобно прерываю неминуемое обнажение своих лепестков.

— Без секса — утро совсем не доброе, — ворчит недовольно. Тихо вздыхаю и освободившись, обнимаю его за шею. Саша перераспределяет наше положение и переносит вес своего тела на локти. Ведет шероховатыми костяшками по щеке к виску. Взгляд у него темный от возбуждения, сгущается до кофейного цвета, но ласкает теперь больше с бережливостью.

— Саш?

— Ну.

— Я по поводу кражи. Ты меня простил?

— И понял. Это же из-за отчима? — согласно киваю.

— А как ты узнал? — стараюсь звучать как можно ровнее, и не трясти пчелиный улей. Все же, есть у меня опасения. Признаться, что действовала по наводке, это не то же самое, что от безысходности.

— Как — как допросил с пристрастием.

— Тему с кражей закрыли?

— Не совсем. Пока «отец года» долги не отработает — я за тобой слежу в оба.

— Владленович? Не смешите мои пуанты. Где он возьмет деньги, продавливая диван.

— Я ему купил билет в Барнаул. Там батин друг живет. Раньше начальником зоны был, а теперь у него своя лесопилка. Пахать будет как раб за жратву, а получку твоей матери на карту перекидывать. Зарплата приличная, за год отобьет все что назанимал. Дядя Егор проследит.

— И выгонит через день. Евгений Владленович палец о палец не ударит.

— У Егора в основном бывшие зеки вкалывают. Филонить точно не даст. Мужик суровый пиздец.

Меня окрыляет каждое слово. Словно солнечный луч прорезался и слепит по глазам. Совершенно ошалев от счастья. Набрасываюсь и целую Сашу. По груди. Шее. Склон подбородка. Влюбляюсь в него снова и снова. С каждым поцелуем. С каждой его улыбкой в ответ.

— Ты — мужчина моей мечты, — произношу на очередной яркой вспышке влюбленности и восстанавливая сбившееся дыхание, — Если еще уговоришь маму с ним развестись то..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тооо… договаривай, — смотрит на меня и ждет чего — то. Явно сверхъестественного.

— Я тебя поцелую.

Его выражение просто надо видеть. Так и подписала бы фото «Несбывшиеся надежды»

— Маловато. Хотяяя…смотря куда, — улыбка расползается до ушей. Шикарная. Наглая. В особенности, когда замечает, как я покрываюсь равномерным румянцем. По бесстыжему взгляду, я так понимаю, он уже примеряется. Наклоняет голову, чтобы смутить меня окончательно.

— Да в губы, Сашечка. Куда ж еще, — заливаюсь смехом и нащупав бочком край, ныряю на пол.

— Куда сквозонула? А расплачиваться?

— Потом. Все потом.

— Врешь ведь.

Я поднимаюсь на ноги и немного тормознуто останавливаюсь глазами на том, как топорщатся его боксеры. Широкая резинка съехала, и бардовая головка призывно выглядывает. Чуть — чуть, но этого достаточно, чтобы перекрыть мне кислород.

Опустевшая мигом голова, даже по принципу шара предсказаний, не может выдать простое — НЕТ. А лучше не смотри туда.

Ему же, совсем в голову не приходит, что надо прикрыться. Либо считает вполне нормальным, демонстрировать, шокирующий не окрепшую психику орган.