Укради у мертвого смерть

Особые конверты «Индо-Австралийского» считались гордостью Джефри Пиватски, работавшего над их изобрете­нием несколько недель по прямому заказу Бруно Лябасти. На конверты наносились полоски оптического кода из двух строк с буквами и цифрами, какие печатают на любой пишу­щей машинке. Однако шрифт соответствовал особому стан­дарту. Кодовая полоска букв вводилась в электронный счи­тывающий «глаз» кассиром цюрихского или бернского банка. Машина «опознавала» конверт, а затем и номер счета, на который следовало помещать его содержимое. Если пла­стиковую оболочку над листком с оптическим кодом попы­тались бы надрезать с целью подделки, она темнела от сопри­косновения с воздухом.

Величайшая загадка состояла в том, как пакеты «Индо-австралийского банка» попадали в Берн, минуя Титто в Три­есте? Да еще специально отправляемые так, чтобы миновать мощное прикрытие фирмы «Деловые советы и защита», для них же и устроенного?

Бруно Лябасти порою цитировал великих, из тех, на ко­торых ссылаются в речах перед строем офицеры иностран­ного легиона. Однажды при Джефри он сказал Клео Сурапато:

—   Наполеон высоко ценил честность как средство обмана и не терпел лжи как посягательства на собственную монопо­лию. И я не потерплю мошенничества в отношении себя!

Бруно, случалось, тоже бывал жертвой биржевых проиг­рышей.

Клео ответил:

—   Деловые партнеры как муж и жена, вступившие в брак по расчету. Про таких говорят, что в семье делят постель, но не сны... Что вы взъелись, Бруно, на человека, уведшего у вас несколько тысяч? Он не обязан разделять ваших снов... Уве­дите у другого в два раза больше и считайте, что вы квиты.

—   С кем?

—   С жизнью.

Бруно и Клео не опускались до личных счетов. Они сво­дили счеты с самой жизнью! Условности для обоих — ничто. И если они не поставили его, Джефри Пиватски, своего экс­перта по электронной безопасности в известность о каких-то операциях через Триест, что тут обидного? Но если Титто наткнулся на след этой операции, значит, ее мог рассекре­тить и чужой, а случайно или с намерением — не имело значения.

—    Обычно конверты «Индо-Австралийского» из Синга­пура вам доставляет пилот «Эр Франс». Так ведь?

—   Из рук в руки, — ответил Титто. — Мы знаем друг дру­га.

—  А конверты из этого... ну, бокового канала... через кого идут они?

—   Их получает в Белграде и переправляет через Триест в Швейцарию человек, который завтра будет водить тростью по доске с курсами в банке на улице князя Милоша. На него меня вывели швейцарцы.

—     Почему он согласился разговаривать с вами и встре­титься со мной?

—   Я захватил его в Триесте, надел наручники и привез в свою квартиру. Набрал при нем по телефону номер выхода на компьютерный терминал данных «Индо-Австралийского банка». Банк включился. А если я знаю сверхзасекреченный номер, то есть пользуюсь полным доверием «Индо-австралийского», который его и нанял пересылать пакеты, какие у него могли быть сомнения? Он просто подумал, что раз я говорю ему «ехать в Белград», то он и должен ехать.

—  А не успел он просигналить тем, от кого получает кон­верты «Индо-Австралийского» для переправки в Швейца­рию, что вы пронюхали о нем и взяли на крючок?

—    Мог. Но если это люди «Индо-Австралийского», чего мне беспокоиться? Я проявил бдительность? Проявил... Проявлять ее моя работа.

—   Допустим.

—    Если я вляпался во что-то, куда не следует совать нос, что ж... Пусть глубже прячут концы в воду, чтобы не попада­лись, как попались мне. Это хорошо, что — мне. Я так счи­таю... В любом случае встречаться с этим человеком или нет, решать вам, господин Пиватски. Он приедет из Триеста за­втра, утром будет ждать звонка и только за несколько минут до встречи, если она вам будет угодна, узнает насчет явки в банк на улице князя Милоша. В любом случае я сам отвезу его потом домой на машине, граница открытая...

Джефри молчал.

—      Возможно, господин Пиватски, вы считаете теперь приезд в Белград нецелесообразным? — спросил Титто.

От волнения итальянский акцент усилился.

—   Вы поступили правильно, — сказал, почти не дав Титто закончить фразы, Пиватски, стараясь, чтобы голос звучал теплее. — Вы сомневались, а сомнения в нашем деле признак здоровья. Общими усилиями разберемся... Я отправлюсь на встречу с этим человеком на улицу князя Молюса...

—   Это произносится — Милош...

—    А! Милоша... Оставайтесь в гостинице. Как только он вернется из банка, увозите его в Триест. Я покину этот город сам по себе. Разговор, как я говорил, забудьте до поры. Свой долг вы выполнили... Отвезите меня в гостиницу и распро­щаемся. Больше никакого интереса ко мне. Ясно, Титто?

—   Да, господин Пиватски.

Джефри не ночевал в Белграде. Рассчитавшись в гостини­це, заказал такси, на котором добрался до аэропорта.