Украду тебя у судьбы

– Ну и как? Я долго искал вас? – он спрашивает у Рады, но отвечает ему дочь.

– Нет, не очень. Я считала. Я умею считать до тысячи. Даже больше.

Она так смешно шепелявит. Забавно, старается выговаривать сложный звук правильно, но он ей не даётся. Правда, Никите не до смеха и даже не до улыбок.

– Мы приходим сюда тридцать семь дней.

Он снова смотрит на Раду. Ему хочется сделать ей больно. Не ударить, нет, у Ника рука на неё не поднимется, но встряхнуть её – да, есть такое желание.

– А если бы я не пришёл? Я вообще сегодня впервые попал сюда после… В общем, впервые.

Он глотает слова. У него голова кругом. От эмоций, от шквала чувств. Кажется, он только что разморозился за семь лет. И это больно, жутко больно, оказывается.

– Ну, я дала тебе шанс, – снова разводит руками Рада. – Значит, тебе повезло.

– Мам, пап, я пить хочу, – непосредственная, живая, тёплая. Её ладошка доверчиво касается его руки. Ник сжимает маленькие пальчики. Хватается за них, боясь, что если сейчас откажется, то потом не сможет. Рада уведёт дочь или ещё что-нибудь случится.

– Пойдём, я знаю одно очень хорошее место. Там будет и пить, и поесть. Ты любишь сладкое?

Он ничего не знает о дочери. И о девушке, что стоит рядом, – тоже.

– Мама не разрешает мне сладкое до обеда. От сладкого портятся зубы и аппетит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ника бросает на Раду взгляд. Она её не боится, но слушается. Раду слушаются все. Он тоже… в своё время.

– Я спросил, любишь ли ты сладкое, а не то, что разрешает или не разрешает тебе мама.

– Ну кто же сладкое не любит? Ты как скажешь, папочка! – ребёнок разводит руками точь-в-точь, как мать. Ей было в кого пойти. То ли у всех лучшее взяла, то ли самое лучшее.

– Значит немного можно. А с мамой я договорюсь.

Ника снова бросает взгляд на мать. Она сомневается. Никита тоже сомневался бы, но в эту минуту он чувствует себя почти всемогущим. Непередаваемое ощущение.

Они так и идут, как семья: мама, папа, а посередине, взяв их за руки – дочь. Она подпрыгивает и виснет, поджав ноги. И они какое-то время тянут её за собой. Эта игра забавляет всех.

– Побежали? – предлагает он Раде, и та кивает ему в ответ.

Они неслись к кафе с ветерком. И дочь смеялась счастливо. Ещё бы: когда ещё можно будет подурачиться и покататься?

Никита бы нёс её на руках. Посадил бы на плечи. Подбрасывал бы в воздух и ловил. Он столько всего упустил за эти семь лет. Но сейчас, подставляя лицо солнцу и ветру, подумал: он всё успеет. Сделает много. Осуществит свои мечты и дочери.

Вот только Рада… Им надо поговорить. Есть надежда, что всё как-то наладится и утрясётся. Ведь не даром они с дочерью приходили на набережную тридцать семь дней?

– И сколько же ты мне дала времени? – спросил он её, как только дочь уселась за столик и получила свой стакан с водой. Ника болтала ногами, смотрела по сторонам и почти не обращала на них внимания. Там, за соседним столиком, сидел мальчик чуть постарше. Он их дочь привлекал куда больше, чем родители, что отошли в сторону и якобы делают заказ.

– Три месяца, – пожимает Рада плечами.

– А если бы я не пришёл? – снова он задаёт вопрос, что мучает его.

– Значит, не пришёл, – смотрит она в сторону, и это совсем на неё не похоже. Та, Рада из прошлого, никогда не отводила взгляд. Не понимала полутонов и полумер. Всегда рубила с плеча, говорила правду, даже если никто её об этом не просил. Кажется, жизнь немного обтесала и её.

– Только воля случая? Есть же телефон, адрес, электронка, наконец!

Он заводился и понимал: бессилен что-либо изменить.

– Ник, – назвала Рада его впервые по имени и встретилась с ним глазами, – ну зачем ты гадаешь? А если, если, если… Всё случилось. Ты пришёл. Дочь увидела отца. Ты увидел дочь. Какая теперь разница, что могло бы быть, если бы.

– Увидел и всё? – он всё же сжал её руку. Не со всей силы, но ощутимо. Рада поморщилась, но руку вырывать не стала, и Ник ослабил хватку.

– А это тебе решать. Всё или не всё. Как видишь, я никуда не убегаю и дочь не прячу. Нет, я не жду, что ты раскроешь объятия и скажешь, что… В общем, не жду ничего. Ни слов, ни признаний. Слишком много времени прошло. Ты изменился. Я изменилась. Но что-то же остаётся, правда? Не уходит навсегда? Мы же можем остаться просто людьми.

Чем-то таким непонятным веяло от её слов. Значит, она ничего от него не ждёт. Браво. Только Рада Бодрова могла поднять на небывалую высоту, а потом спихнуть пинком – без сантиментов и сожалений.

Но Никита не собирался больше падать. Он хотел выяснить кое-какие подробности, что очень долго мешали ему спать по ночам.

И чёрта с два Рада отделается общими фразами! И чёрта с два он позволит ей водить себя, как собачонку, за поводок!

Глава 5

Ива

Я остаюсь одна в большой квартире. Она меньше, чем дом, но огромна по сравнению с коммуналкой. Я невольно думаю о Самохине и о тех словах, что он сказал. А ещё думаю, что если буду всех подозревать, то не останется жизни. Будут только упрёки и подозрения. Я не хочу тратить на сомнения отпущенное мне время.