Украду тебя у судьбы

– Я бы тоже не отказалась, – вздыхаю, давая понять, что не собираюсь высказывать ей догадки и подозрения. Зачем тревожить мать ещё больше. Хватит и того, что её сын сейчас лежит в больнице. Она могла потерять его.

– Ты сказала, что из-за тебя… – взгляд у неё жёсткий. Я не говорила такого, но не спорю. – Знаешь, тебе лучше уйти. И не приходи больше. Я позабочусь, чтобы тебя не пускали к Андрею. Нам только лишних проблем не хватает. Ты хорошая девочка, – смягчает она тон, но я понимаю, к чему она ведёт, – однако проблемная очень, как оказалось. Слишком много непонятного. Поэтому ты иди, иди, пожалуйста. А мы уж как-нибудь сами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она гонит меня, подталкивает словами. Если бы осмелилась, она бы помогла себе руками – выпихнула бы меня взашей. И я ухожу. Не оборачиваюсь. Я не ждала, что его мать меня поддержит. Но и не думала, что она отгородится от меня из-за нескольких подслушанных фраз.

Ксения Львовна мать. Я не знаю, что это такое. Как любая мать, ей важно, что её ребёнок в безопасности. Спрятать от всех. Скрыть от несчастий. Избавиться от источника тревог – меня.

Поэтому я не стала ей возражать.

Всю жизнь я жила одна. Отгораживалась от людей, как могла и умела. И вот позволила себе поверить, что кому-то нужна, что кто-то сможет стать мне другом, поддержкой, опорой.

Они все меня по-своему принимали. Обогревали. До той поры, пока обстоятельства не перевесили чашу весов не в мою пользу. И тогда я снова осталась одна. Ничего не изменилось. У меня должна быть броня в метр толщиной от людей. А мне невыносимо больно. Так больно, что темнеет в глазах и нечем дышать.

Не знаю, как я дошла до машины Ника. Не знаю, как смогла вцепиться в ручку дверцы. Потому что потом ноги у меня подкосились, и я сползла на асфальт, больно ударившись плечом и грудью о стекло и металл. Автомобили, оказывается, такие твёрдые…

Никита Репин

Ива напугала его. И решительным видом, и неожиданным падением. Хуже всего – она опять ударилась. Потеряла сознание. Ему пришлось увезти её в клинику. Туда, где её обследовали.

У него почти не было денег, но сейчас об этом не думалось.

– Нервное перенапряжение, – объяснял старательно доктор в белоснежной шапочке. – Анализы в норме, чуть понижен гемоглобин, но не критично. Пьём успокоительные и не нервничаем. Спокойствие, хороший сон, нормальное питание, никаких волнений. Тест на беременность отрицательный.

Ник приподнял брови.

– Ну, это на всякий случай, чтобы не появлялось лишних сомнений.

Доктор смотрит в его глаза проникновенно. Он думает, что Ива и Ник – вместе. Ещё совсем недавно он бы радовался, если б Ива ответила ему взаимностью. Сегодня всё по-другому. Нужно признаться. Рассказать правду.

– У меня всё хорошо, правда, – это Ива прячет взгляд, прикрывая грудь руками. – Поехали отсюда.

И Ник не спорит.

– Тебе не было нужды везти меня сюда.

– Ты упала. Это не шутки.

– Рядом больница. А ты снова повёз меня в эту сумасшедше дорогую клинику.

– Они лучшие, а тянуть тебя туда, где явно расстроили, не видел нужды. Что-то случилось, Ива?

– Ничего, – передёргивает она плечами. – Вначале сын Андрея меня выгнал. Теперь мать. Но это и правильно. Андрей поправится. Всё наладится у него. А я пока разберусь со своими проблемами.

– Мы разберёмся. Я не собираюсь тебя бросать.

Это осознанное решение. Он никому ничего не должен, особенно отцу. Тем более, сейчас, когда Ник готов встать на ноги и жить самостоятельно. Ива – другое дело. Он хочет ей помочь. И, наверное, обязан. Это из-за его семьи, частью которой есть и она, Ива попала в переплёт.

– А что ты скажешь своей девушке, Ник? – Ива на него не смотрит. И губы у неё серьёзные. Приходится притормозить. Снова. Девушка полна сюрпризов, и Ник за ней не поспевает. Не может правильно нащупать баланс, поэтому постоянно бесславно падает с каната, теряя равновесие.

– Ты о чём? – спрашивает, силясь понять, откуда у Ивы подобные мысли в голове взялись.

– Не о чём, а о ком. О Раде Бодровой. Порывистая блондинка. Ты нас коллекционируешь? Или у тебя повёрнутость на девушек одного типажа?

Ник молчит. Заезжает в первый попавшийся «карман». Ему сейчас необходимо остановиться и выдохнуть. В таком состоянии вести машину нельзя. Можно и до беды доездиться.

Он сжимает руль, чтобы Ива не видела, как дрожат его пальцы.

– Я хотел тебе рассказать, – говорит он глухо, понимая, как отвратительно звучат сейчас его оправдания.

– Но не было то времени, то подходящего случая.

Ива кивает. Она серьёзна, и Ник не может понять: это сарказм или она действительно его понимает?

– Я думал, что потерял её навсегда. Мне было двадцать четыре, ей семнадцать. В какой-то момент она взяла и исчезла, словно её никогда и не было в моей жизни. И вот теперь появилась. Оказывается, у меня есть дочь. И всё запуталось ещё больше.

Ник прикрывает лицо ладонями, словно дневной свет слепит глаза.

– Ты презираешь меня, да? – он хочет и страшится услышать, что скажет ему Ива.