Украду тебя у судьбы

– Я тоже. Приехала вещи забрать, – говорю и ей, и мальчишке.

Нянька прячет глаза. Губы поджимает. Но осуждать меня прямо не может. Ей только и остаётся, что выказывать своё неодобрение жестами да эмоциями.

– Всё не так, пока Андрея Ильича нет.

Она права. И квартира опустела. И тепло из неё ушло – выветрилось струйкой, как дым на сквозняке. Нет смысла стоять и топтаться, поэтому я делаю шаг вперёд. Бросаю невольно взгляд в большую комнату – там двери открыты.

Как напоминание – изорванная в злобе недовязанная скатерть. Не знаю, почему её не тронули. Это больно. Как разрушенные мечты и грёзы о счастье. Мне казалось: дом этот примет меня. Мы станем семьёй. А оказалось – иллюзия. Дом, может, и сжился бы со мной. Но не всем обитателям я пришлась по душе.

Я прохожу в нашу с Андреем комнату и укладываю необходимые вещи. Их немного на самом деле. У меня всегда было мало вещей. Главное богатство – мои руки да талант вязальщицы. Нитки и крючки. Их я забираю с собой. Они мне необходимы сейчас.

– Я виноват, – слышу голос Ильи за спиной и не спешу оборачиваться. – Не в том, что сказал, а в том, что сделал. Но я испугался. Подумал: отец мог из-за тебя погибнуть.

– Поэтому я и ухожу. Чтобы никто больше не пострадал. Только это причина. Других нет. Я люблю твоего отца. Люблю Катю и тебя, – мне легко говорить об этом, потому что я не вижу лица Ильи. Это почти то же самое, что сказать Андрею, пока он спит. – Жизнь слишком сложная, но очень хрупкая штука. Её легко потерять и тяжело обрести. Я никогда и никому не хотела зла. Мечтала жить, любить, радоваться. Но пока не получается. Я всё же надеюсь, что однажды ты меня поймёшь. Перестанешь ненавидеть. И меня, и весь мир вокруг.

Он молчит. Я слышу лишь его рваное дыхание, будто мальчишка собирается плакать, но сдерживается. Ему тяжело. Но главное – он чувствует вину хоть за что-то. Способен понять и признать это.

– Я хочу, чтобы ты вырос справедливым и сильным, как твой отец. Чтобы в какой-то момент вы нашли друг друга. Жаль, что у меня ничего не получилось. Может, не было времени. А может, сил не хватило или тепла, чтобы обогреть всех. Подарить столько любви, чтобы растопить лёд, обиды, недосказанности. Не копи зла. Собирай добро. И однажды оно станет сильнее и вытолкнет из тебя всё плохое или ненужное.

– Я не ненавижу тебя, – говорит он сдавленно. – Просто… папа… мама…

Да, всё сложно, я знаю. Обвожу комнату в последний раз. Вешаю сумочку на плечо. Поднимаю две сумки с вещами и нитками.

Он так и не понял, что есть мама, есть папа. А есть я. Что надежды мальчишки на то, что его родители снова смогут быть вместе, если мать победит болезнь, так уж велики. Да он сам всё знает. Упрямится. В его сознании пока ещё нет гибкости. Есть лишь упрямство – неплохое качество, если оно не ослиное, а целеустремлённое. Время бесед исчерпано.

У меня тоже есть надежды, что однажды всё утрясётся. И я снова смогу видеть Андрея, дышать им. Он должен меня понять и простить. Но жить рядом и знать, что в любой момент рванёт, что могут пострадать Катя, Илья или сам Андрей, я не смогу. Это выше меня. Лучше исчезнуть на время.

Я ухожу. А Илья и Светлана Петровна идут за мной вслед, словно не хотят отпускать, но не могут запретить. Даже Илья… Это немного согревает обледеневшую душу. И мне становится не так больно.

Я оборачиваюсь на пороге. Смотрю на няньку. Только на неё.

– Скажите Катюшке, что я её люблю. Очень-очень. И что мне нужно было уйти. А так бы я никогда не бросила её.

Она кивает, и я наконец-то выхожу из дверей.

У подъезда меня ждёт Ник. Сердито вырывает тяжёлые сумки из рук. Он мог бы подняться. Я могла бы позвать его. Но вряд ли это было бы правильно. Никита в доме Любимова… совершенно не то, что Андрею понравилось бы. У меня даже хватило сил улыбнуться.

– Мы едем в другое место, – ставит меня перед фактом Репин. – Та квартира не очень надёжное место.

Мне всё равно. Внутри – пустота, словно я вынула сердце и забыла его там, в том доме, где живёт Андрей. Какая разница, где жить без него? Я цепляюсь за мысль, что однажды я смогу если не вернуться, то хотя бы объясниться. И это помогает мне дышать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ник молчит, лишь поглядывает на меня. В глазах его – напряжение и тревога.

– Вот, – заводит он меня внутрь ещё одного жилища. – Здесь не очень уютно, зато об этой квартире никто не знает.

Я думаю, что могла бы запросто вернуться назад, в коммуналку. Там моё место. А не все эти переезды. Я не хочу скрываться, прятаться. Я хочу покончить со всеми делами, связанными с отцовским наследием.

– Ива, – сжимает Никита мои руки, – нужно не сдаваться. Бороться. Иначе всё не имеет смысла.

Я и так его потеряла. Хочу быть бедной церковной мышью без ничего. Хочу быть просто девушкой, Иванной Вечной, у которой есть только крючки да вязание. И несколько тысяч в валюте на операцию. Моих денег, которые я заработала сама. Но он прав. Нужно собраться и избавиться от лишнего груза. Иначе не сдвинусь с места.