Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки

Не знаю, понимает ли Д. Павлычко, что своим отречением от прошлой жизни он одновременно отрекся и от миллионов своих почитателей, которых имел на Советской Украине. Да что там отрекся — просто предал их светлую веру в искренность его стихов. Все они оказались жестоко обманутыми. В их числе — и автор этих строк.

Д. Павлычко, может быть, наиболее показательный пример идеологического преображения, но далеко не единственный. Так поступили многие мастера «красного письменства». Определенно, ближе всех к нему находится В. Яворивский. Он стал известен благодаря повести «Вічні Картеліси», в которой воскресил трагедию волынского села Картелисы, чьи жители были уничтожены бандеровцами (которых он называет янычарами, вонзившими нож в спину украинского народа). В работе над повестью В. Яворивский пользовался поддержкой отдела агитации и пропаганды ЦК Компартии Украины и Волынского обкома КПУ, благодаря чему ему открыли все архивы. Повесть была удостоена премии Ленинского комсомола. Крепко досталось от писателя бандеровцам и в его статье «Янычары», где он развенчал одного из главных деятелей националистического движения на Западной Украине Я. Стецько.

Поразительно, но свое верноподданничество В. Яворивский демонстрировал и тогда, когда для большинства мыслящих и порядочных людей это было уже неприемлемо. Вспоминаются его очерк «Право собственного имени», в котором воспет В. Ленин, а также пафосные статьи о книгах генерального секретаря ЦК КПСС Л. Брежнева «Малая земля» и «Целина». Последние были не только восторженно оценены писателем, но еще и рекомендованы как настольные книги для каждого украинского интеллектуала.

После того как Украина стала независимой, В. Яворивский проклял советское прошлое и превратился в истового национал-патриота. Нормальному человеку просто невозможно понять, как все это может совмещаться. Причем писатель не явился с повинной к своему народу, не попросил прощения за прошлые грехи, но, как ни в чем не бывало, вновь занял место его учителя.

К моему и, думаю, многих украинских читателей сожалению, не избежал соблазна идеологического преображения и такой выдающийся писатель, как О. Гончар. Припоминается давний разговор с замечательным украинским драматургом A. Коломийцем, с которым у меня сложились доверительные отношения. В нем он рассказал о телефонном звонке О. Гончара, который сообщил ему о выходе из партии. Мудрый Алексей Федотович на это заметил: «Ти, Олесь, вийшов із партії, а як вийдуть із неї твої „Прапороносці“?»

От себя добавлю, что это относится не только к роману «Прапороносці», но и ко всему творчеству О. Гончара советского времени. На его художественной прозе, как и на поэзии Д. Павлычко, выросло не одно поколение советских украинцев. Да и сам писатель был плоть от плоти той системы. Входил в ее наивысшие представительские органы: в ЦК Компартии Украины, Верховные советы Украинской ССР и Советского Союза, возглавлял Совет мира, Союз писателей Украины и пр. Его творчество было отмечено государственными премиями, а сам он — многими орденами Ленина. И, разумеется, нет оснований утверждать, что писатель не был в то время самим собой, что творил не согласно с убеждениями и внутренней свободой, а по принуждению.

К чести О. Гончара, его идеологическое преображение не было столь публично-театральным, как у Д. Павлычко, B. Яворивского, П. Мовчана, О. Танюка и многих других украинских интеллектуалов, обретших известность в советское время. Это было скорее внутреннее преображение, не предполагавшее полного отречения от прошлого и бездумного принятия нового. Его, в частности, очень тревожила идеализация Галичины как чуть ли не главного оплота украинской идентичности. В беседе с Б. Патоном и мной, пришедшими поздравить его с 76-летием, он неоднократно подчеркивал, что Украина — это также Харьковщина, Днепропетровщина, Полтавщина и другие регионы, и нет нужды вычислять, который из них имеет большие заслуги в сохранении национально-культурной идентичности. «Надо не противопоставлять их один другому, — утверждал писатель, — а объединять, подчеркивать их историческую общность».

С сожалением могу констатировать, что синдром преображения не обошел стороной и такое, казалось бы, консервативное научно-творческое сообщество, как Национальная академия наук Украины. Многие мои коллеги-гуманитарии, в том числе те, которые были историками Коммунистической партии, научными атеистами, неожиданно превратились в борцов с ненавистным социалистическим прошлым. Не знай мы их, можно было бы подумать, что они занимались этим последовательно всю свою творческую жизнь. Смыслом жизни некоторых из них, таких как доктор исторических наук С. В. Кульчицкий, стало драматическое отречение от всего написанного в годы советской власти.