Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки

К сожалению, процессы социальной деградации происходили и в городах. Лишившись мощного индустриального производства, они потеряли рабочий класс с его потомственными династиями, инженерно-техническими кадрами. Как-то неожиданно городской рабочий люд перешел в разряд мелких торговцев. Города превратились в средоточия оптовых рынков, «толкучек», где продавцами и коммивояжерами стали вчерашние рабочие и инженеры, учителя, научные работники. Многие промышленные города Юго-Востока страны, что мне довелось наблюдать воочию, оказались под угрозой вымирания.

Упадок экономики Украины, исчезновение многих ее традиционных сфер закономерно сказался на номенклатуре новых специальностей и профессий. Обществу предложили свои услуги разного рода посредники, заготовители вторсырья, сборщики металлолома, «черные кладоискатели», подпольные коллекционеры, старатели и т. п. В результате их активной деятельности с городских улиц стали исчезать мемориальные и охранные знаки, бюсты исторических и культурных деятелей прошлого, крышки канализационных люков, чугунные решетки бульваров. Памятники культуры, являясь общенародной государственной собственностью, оказывались в руках «новых украинцев», а нередко и уплывали за пределы Украины.

Все сказанное свидетельствует о слабости государства, неспособного обеспечить традиционную производительную занятость населения. Но одновременно является и показателем резкого упадка культуры народа, утраты им чувства собственного достоинства и ответственности за страну. Наблюдается тенденция нигилистического восприятия прошлого, неуважения к свершениям предшественников, в конечном счете — потеря самоуважения. Удивительно, но создается впечатление, что у нас исчез даже естественный инстинкт самосохранения. Яркое тому подтверждение — «янтарная лихорадка» на Волыни, превращающая этот край в пустыню. Но не только она. Все наше отношение к природе свидетельствует об этом. Посмотрите, во что превратились у нас лесные массивы, особенно те, у которых находятся так называемые садово-кооперативные товарищества. Они напоминают загородные свалки мусора. Загаженными оказываются десятки тысяч гектаров лесных угодий. Аналогичную картину можно увидеть на берегах рек и озер, на обочинах дорог, в том числе магистральных.

Когда мне приходится дискутировать с национально озабоченными коллегами по поводу нашей, как они убеждены, исконной европейскости, я привожу и эти примеры. Разумеется, они резко диссонируют с их европейским оптимизмом, но должного впечатления не производят. Мне бы тоже не хотелось драматизировать отмеченные явления нашей сегодняшней жизни. Нельзя сказать, что разруха генетически присуща украинцам. Не водилось же за ними этого греха в прошлом, даже в поруганном социалистическом. Не повод ли это задуматься над тем, почему такая нерадивость к среде обитания проявилась в то время, когда мы, казалось бы, стали хозяевами своей жизни и своей земли? Может быть, этот ментальный сбой произошел от резкого и тотального разрыва с социальными основами прошлого, которые традиционно зиждились на общинно-коллективистском отношении к земле. Вся она была нашей. Теперь горизонт ответственности сузился только до своего личного участка — большого многогектарного или маленького, в несколько соток.

В связи с изменившимися условиями жизни изменилась и структура общества. Она, если можно так выразиться, стала более дробной. В прошлом у нас были три основные социальные группы населения: колхозники, рабочие и интеллигенция. Теперь их наберется добрый десяток, и все они живут по своим правилам, руководствуясь своими корпоративными интересами.

Аналогичная ситуация наблюдается и в сфере духовно-идеологической жизни. Здесь также царят раздробленность и противостояние. Поразительно, но это относится и к церковной сфере, где, казалось бы, должен преобладать дух смирения. Одних только православных — три конфессии, которые нередко конфликтуют. Добро бы этот раздор разъединял «князей Церкви» и их клириков. Но он переносится и в среду верующих общин, которые также находятся в состоянии междоусобной борьбы.

Одни отстаивают нерушимость традиций и канонических устоев, другие пытаются придать Церкви национальный характер, третьи желают возродить первородную организационную структуру, когда во главе православной церкви восточных славян стоял Константинопольский патриарх. При этом все три именуются украинскими, хотя их общая прародительница называлась Руской православной церковью.