Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки

Павел МЕЛЬНИК, II курс, факультет конфликтологии: — Уважаемый Петр Петрович, Вы сегодня много говорили о прошлом нашего Отечества. Думаю, всем нам было бы интересно поговорить о будущем. Считаете ли Вы возможным совместное будущее России и Украины? Можно ли ликвидировать существующие противоречия между братскими народами?

— Иногда вопрос может поставить в тупик — если больше часа говоришь об одном, а тебя спрашивают совершенно о другом. Я подарил библиотеке СПбГУП свою последнюю книгу «Заблудшие». Это слово в церковнославянском языке означает людей, сбившихся с правильного пути и в прямом, и в переносном смысле. В данном случае я рассматриваю нас, украинцев: мне представляется, что это мы — заблудшие. Можно списать все на режим, Майдан, но мне кажется, что заблудился весь народ, потому что если в стране происходит то, что происходит, то виноваты не только молодчики, которые правят бал на майданах, но и те, кто не способен этому противостоять. Так что можете пойти в библиотеку и почитать эту книгу.

Что касается вашего вопроса, то у меня долгое время была иллюзия: все это очень ненадолго — то, что произошло с нами, с Россией и Украиной, скоро это пройдет. Часть Украины, в данном случае Галиция, принялась навязывать нам своих героев. Щорс и Ватутин — уже не герои, а Бандера и Шухевич — герои. Меняются названия улиц и даже городов, сносятся памятники одним и устанавливаются другим. Мне казалось невозможным, чтобы Украина стала одной большой Галичиной. Но теперь я уже в этом не уверен, потому что происходящее сегодня — полная галицизация Украины, причем и ментальная тоже. Православная идентичность активно размывается грекокатолическим флером. Я не могу понять, что такое грекокатолицизм: есть католическая вера, есть православная. А эти умудрились быть одновременно и греками, и католиками. И вот уже православные священники начинают носить стоячие воротнички. Когда на Майдане говорили: «Европа — наш цивилизационный выбор», мне казалось, что эти люди неграмотны, не понимают, что говорят. Цивилизационный выбор мы сделали еще Бог знает когда — при Владимире Святом, и этот выбор — наша православная идентичность. Оказывается, я ошибался. Они поставили себе цель переориентировать нас в другую сферу, другую веру, другую ментальность, в другие культурные традиции, и сейчас для них плохо все, что было в прошлом, все, что нас связывает с Россией. Хорошо только там, за «бугром». И хотя людей, которые едут туда, ожидает жалкая участь — они получили безвизовый режим и возможность уехать в Польшу, где им платят в три раза меньше, притом что рабочий день длится дольше, — они рады и этому, потому что на Украине нет работы, экономика разрушена. И когда это изменится, мне трудно сказать. Наверное, когда-нибудь мы вернемся к тому, что у нас было раньше. Правда, это будет не скоро. Помните знаменитые строчки Некрасова о том, что русский народ вынесет все?

Вынесет все — и широкую, ясную
Грудью дорогу проложит себе.
Жаль только — жить в эту пору прекрасную
Уж не придется — ни мне, ни тебе.

Ну, по крайней мере мне. Вы, может быть, доживете до того момента, когда украинцы и русские объединятся в одну семью.

Антон КУТУЗОВ, III курс, факультет конфликтологии: — Как Вы считаете, почему Новгород не стал столицей Древней Руси?

— Этим вопросом задаются многие ученые. Действительно, чего не хватило Новгороду, чтобы стать столицей Древней Руси? Во-первых, давайте вспомним, что во время образования Древнерусского государства на месте Новгорода был всего лишь Холмгард — Рюриков городок среди болотной поймы. Во-вторых, хотя Новгород, по сути, был в ту пору «окном в Европу» для восточнославянского мира, более важной проблемой, вероятно, представлялась защита от кочевников и, следовательно, укрепление со стороны юга, связь с Константинополем и, значит, «окно в Византию». В противостоянии с кочевыми народами, совершавшими набеги на Русь, было разумно заручиться поддержкой Византии, которая была крупной и мощной империей. Очевидно, что стратегические задачи восточнославянского мира в начальный период его становления, то есть в IX-X веках, решались на южных границах. Именно это обстоятельство, скорее всего, повлияло на то, что центр Руси оказался именно там. Это как Петербург в XVIII веке.