Украина — не Россия

Русские более, чем украинцы, склонны решать даже самую сложную проблему «методом лобового эмпирического наползания» (выражение принадлежит одному днепропетровскому инженеру). Для более простых случаев такой метод именуется «методом тыка». Истинный русский — это тот, кому лень читать длинную инструкцию: едва распаковав сложный (и совершенно незнакомый!) прибор, он спешит включить его и осваивает уже на ходу, причем обычно дело, к ужасу иностранца, увенчивается успехом. Инструкцию раскроют лишь если что-то не заладится. Вообще-то она будет изучена, но позже.

Я не хочу сказать, что украинцы не поступают точно так же, поступают. В инженерной среде различия вообще предельно сглажены. И все же, если бы какой-нибудь психолог, описав такую модель поведения, спросил у меня, считаю ли я ее скорее русской или скорее украинской, я бы без колебаний ответил: конечно, русской.

В чем украинцы и русские совершенно не различаются, так это в любви к спорам. Поспорить — это наше. Мне не раз рассказывали, что, к примеру, англичане редко спорят, а когда услышат что-то, по их мнению, ни с чем не сообразное, не кидаются опровергать, а скорее пожмут плечами. Наверное, это отличительная черта более старой нации. Мы же с русскими — неизлечимые спорщики (в последнее время нередко спорим друг с другом), и это нас роднит.

Одна из основополагающих русских черт — нетерпеливость, она проявляется в тысяче мелких и крупных вещей. Русский писатель Юрий Трифонов не зря назвал свой роман «Нетерпение». Он показал, что к революционной катастрофе Российскую империю привела именно социальная и политическая нетерпеливость его соотечественников. В повседневной жизни эта нетерпеливость особенно заметна в том, как русские теряют интерес к задаче по мере приближения ее финала. Менее всего русские любят отделочные работы. Внешне дом выглядит готовым, так ведь нет — еще возись и возись. У украинцев же их любовь к своему дому, явно более выраженная, чем у русских, проявляется в том, что они готовы бесконечно заниматься именно отделочными работами, доводя все до совершенства. В какой-то мере просто из любви к процессу.

Разумеется, тут необходимо сделать множество оговорок. Без оговорок вообще невозможен такой разговор. Я соглашусь и с тем человеком, кто будет настаивать, что такой разговор вовсе не нужен, но люди так устроены, что им нравится, не заботясь о строгих доказательствах, судачить друг о друге и о целых народах. Русские достаточно неоднородны. Вологодские мало похожи на донских казаков и даже на географически более близких им поморов. В Сибири я встречал людей явно другого склада, чем в Новгородской области — более суровых и замкнутых (явных интровертов). Но то же самое относится и к Украине: различия между западными и восточными украинцами давно вошли в поговорку. Вдобавок, в наших восточных и южных областях живут миллионы людей, имевших в паспорте советского времени запись «украинец», но воплощающих в себе, если так можно выразиться, переходный тип к русским или от русских. У такого человека совершенно не обязательно расщепленное самосознание, он твердо знает, что он украинец, будучи по характеру достаточно выраженным русским. Налицо и зеркальное явление: в юго-западных областях России живет великое множество русских, которые по менталитету и характеру на самом деле скорее украинцы.

А если вспомнить, что, согласно опросам 90„-х годов, 33,4 процента (ровно треть!) жителей Украины имели близких родственников в России, а для Южной и Восточной Украины этот показатель равен 69,5 процента, придется признать, что взаимная диффузия Украины и России достигла беспрецедентного в мировой практике размаха. Для сравнения: только 8,2 процента жителей Украины имели родственников в других республиках бывшего СССР и 6,4 — в дальнем зарубежье. В мире сейчас нет другой пары стран, жители которых были бы связаны таким количеством уз не в переносном и патетическом, а в самом буквальном, бытовом смысле слова. Говорят, с каждой стороны по 22 миллиона родственников. Кроме того, в неразделенном, к счастью, состоянии, то есть внутри каждой из двух стран, живут, не ведая межнациональных проблем, не сотни тысяч — миллионы украинско-русских семей. И уж вовсе не счесть, сколько миллионов людей в двух наших странах объединяют дружеские и приятельские связи. Именно эта взаимная диффузия и порождает у многих заблуждения, побудившие меня написать эту главу.