Украина — не Россия

За последние 10–12 лет, наверстывая годы отлученности от печатного станка, бывшие советские (то есть антисоветские) диссиденты выпустили множество интереснейших работ. Довольно часто в этих работах встречается мысль, что советский коммунизм был сугубо русским явлением, вполне органичным для России, но глубоко чуждым всем остальным народам Российской империи, и он этим народам был, мол, навязан военной силой Москвы в ходе гражданской войны 1918–1921 гг. Мои размышления о коммунистическом эксперименте и коммунистах — это одновременно и попытка ответить самому себе: в какой мере коммунистический строй был чужд украинскому народу? Да, редко кто говорит, что коммунистический строй был чужд или навязан русскому народу, уверяют, что это — русское изобретение. Такая утешительная для украинцев гипотеза тоже имеет право на существование, но правдоподобнее другая: что советская версия коммунизма — плод совместного творчества представителей многих народов.

Не чувствуя себя вправе конкурировать с профессиональными историками, я не буду вступать в обсуждение этой темы, а лишь поделюсь некоторыми наблюдениями и фактами. Они накопились у меня при чтении книг и статей по истории Украины. Активно я их начал читать с марта 1990-го, когда стал народным депутатом первого украинского парламента, способного что-то решать (через год этому парламенту предстояло провозгласить независимость Украины!). Про предшествовавшую советскую систему «выборов» и Верховных Советов какой-то острослов сказал: имитация демократии — это высший комплимент, который тирания делает свободе. Эта шутка тогда не была мне известна, но я чувствовал, что времена имитации кончаются, и поэтому сказал себе: без ясной картины прошлого своей родины ты не вправе участвовать в определении ее будущего. Конечно, история сильно интересовала меня и раньше. Более того, в юности я собирался стать учителем литературы и истории и прочел множество книг о прошлом СССР в целом и Украины в частности. С той поры даже в условиях жестокой нехватки времени я не перестаю обращаться к истории.

Итак, совершенно конкретный вопрос: был ли захват власти большевиками 25 октября (7 ноября) 1917 года сугубо русским делом или это не так? Конечно, решение свергнуть Временное правительство принималось большевистским ЦК, но это было как бы теоретическое решение. Операцию же по захвату власти в Петрограде организовал и провел Военно-революционный комитет (ВРК), председателем которого был Николай Ильич Подвойский, украинец, сын священника. Он не случайно оказался на таком посту: с 31 марта 1917 года возглавлял Военную организацию ЦК РСДРП, формировал отряды Красной Гвардии. За 12 часов до переворота ВРК разослал в верные большевикам части «Предписание № 1» о полной готовности. Подписей под документом две — Подвойского и Антонова-Овсеенко. Подвойский лично участвовал в штурме Зимнего, а затем был одним из организаторов обороны Петрограда. 23 ноября он стал наркомом по военным делам. Уроженец Чернигова Владимир Александрович Овсеенко известен как Антонов-Овсеенко. Большая советская энциклопедия (первая), называя его «одним из главных участников Октябрьского переворота», пишет: «в момент восстания Антонов-Овсеенко, как член военного Ревкома, вместе с Подвойским руководил боевыми операциями в Петрограде, под его командованием взят Зимний дворец». Кстати, в ВРК входили и другие украинцы — Петр Васильевич Дашкевич, Андрей Дмитриевич Садовский, П. Н. Мостовенко, а штаб ВРК вообще состоял из одних украинцев.[20]

Я перечислил лишь бросающиеся в глаза фигуры первого-второго ряда. За ними стоит множество других, менее заметных, но крайне деятельных украинцев — участников тех событий. Однако главной движущей силой переворота были, конечно, тысячи и тысячи матросов Центробалта, в основном украинцев — ведь во флот до революции традиционно набирали в «малороссийских» губерниях.

Может быть, профессиональные историки сумеют доказать обратное, но пока что я не могу уйти от вывода: множество украинцев («корпоративно» в лице революционных матросов и персонально) были прямо причастны к большевистскому перевороту, свержению Временного правительства и разгону Учредительного собрания — то есть к удушению российской демократии.

Названные мной украинцы (вместе с тысячами неназванных) приложили затем руку и к удушению демократии в Украине. Разумеется, они действовали вкупе и влюбе с неукраинцами — не зря большевики исповедовали лозунг, что пролетарий не имеет родины. Соблазненные марксистской утопией и идеей мировой революции, они везде уничтожали «буржуазную» демократию — российскую, грузинскую, белорусскую, украинскую. Уничтожили бы и финскую, и польскую, и латвийскую, да не хватило сил. В демократии они видели новое издание старых порядков — ведь и до революции была Дума, была борьба партий. Они никогда не говорили «демократия», только «буржуазная демократия».