Украина скаче. Том II

Часть беженцев очутилась в Крыму на берегу моря. Здесь были и мужчины. Переходя границу, они прятались за спиной своих жен с опущенными глазами и дрожью в ногах, ведь российские пограничники могли задать простой вопрос: а почему не остался воевать за освобождение Донбасса? Такой же вопрос могли задать и работники эмиграционной службы. Но россияне проявляли максимум вежливости. В Крыму всех разместили по санаториям и домам отдыха, и это была сказочная жизнь. Когда срок выданных бесплатно путевок закончился, встал вопрос, что делать дальше. Беженцам предложили трудоустраиваться, особенно мужскому населению. Но мужики сказали: нет, Потин виноват в возникновении конфликта, пусть теперь кормит нас.

– Но вы не инвалиды!

– Почти что инвалиды.

Обычно эти претензии высказывали дончане украинского происхождения.

– Нашим женам вы выделяете скудные средства на обустройство, – заявил Скрипниченко, недовольно отвернув рожицу. – А почему бы нам не начислять зарплату? Вы же богатое государство, да еще Крым прихватили.

– Не очень, молодой человек, – произнесла работница отдела по устройству беженцев. – А то доложу начальству и вас, как недовольного, вернут на свою неньку Украину. А что вы там будете делать, никто не знает.

– Э, пока нет, не стоит. Я побуду тут месячишко, другой, а там посмотрим. Победят наши… тогда…

– Для вас, кто «наши», вы можете сказать?

– Конечно, могу. Наши это все те, кто борется за неньку Украину, ее целостность, ее незалежность.

– Зачем же вы, прячась за спину супруги, моргая глазами от трусости, перебегали границу? Надо было брать оружие в руки и в бригаду Коломойши, он хорошо платит, кстати.

– Не получилось, хотелось, но не моглось. Прятался не только за спину жены, но под кроватью отлеживался. И даже сумлевался в своих переживаниях. А теперь окончательно прозрел. Кто враг, кто друг, понимаю.

– Я вас поняла, я доложу о вас. Ваша фамилия Скрипниченко, а как имя, отчество, – произнесла работница, доставая ручку и толстую тетрадь.

– Не надо, прошу вас. Вы меня погубите. Это я так, шутькую. А на работы не хочу, потому что, не могу: то спина побаливает, то в брюхе урчит, ну что поделаешь? А вам я, когда выдадут пособие моей супруге, отстегну половинку, идет?

Аня, работница отдела, все равно донесла, куда следует, но там сказали: пока будем проявлять терпение, помня: в семье не без урода. Это сообщение попало в интернет и вызвало бурю возмущения у россиян.

За беженцами потянулись и солдаты вооруженных сил. Это были те, кого окружили и добивали, кто долго находился в окружении, без воды и продуктов, кого разъедали вши и мучили болезни, те, у кого ныли раны. А их бросили, как отработанный материал, о ком забыли украинские генералы, и о ком не знал Вальцманенко в Киеве. Вальцманенко не любил доклады на пораженческие темы, ему надо докладывать только о победах.

Первую группу вояк в количестве 38 человек, среди которых было много раненых, перевезли через границу и срочно отправили в Ростов. Многие нуждались в операции. Им сделали операции, спасли им жизни, отмыли, переодели, накормили, положили в чистые светлые палаты, а когда поправились, отправили по домам. Члены хунты дипломатично молчали по приказу из Вашингтона, поскольку там не допускали, что Россия способна на гуманитарную милость. И руководителям западноевропейских стран приказали не замечать. Нет, такого не было, это просто выдумка русских. Похоже, к америкосам тоже можно отнести замечательное высказывание Бисмарка, приведенное в начале книги: «Больше всего они ненавидят благодетелей, тех, кто сделал им добро».

Вальцманенко по указанию из Вашингтона приказал своим подчиненным считать, что такого случая не было в природе. Это выдумка, вымысел москалей. Однако правоохранительные органы получили приказ завести уголовные дела против тех солдат, что вернулись на родину из российского плена. Началось следствие, судилища. И только после этого верные сыны неньки Украины и их родители, их знакомые поняли: они были раньше не чем иным, как обычным пушечным мясом и шли воевать, рискуя жизнью, за хунту и только в этом качестве были востребованы. Исчезли выдуманные, созданные больным воображением, понятия: москали, что эти москали – представители великой страны, которая может себе позволить казнить и миловать, но не зверствовать, не мстить.

За этой группой, спустя несколько дней, уже попросили убежище в России 438 человек. И им не было отказано. Для них соорудили палатки недалеко от границы и так же, в срочном порядке, укладывали раненых на операционные столы. Если в первой группе не удалось спасти одного человека, то во второй, спасены были все. Надо признать, что гуманный акт России вернуть 438 бойцов украинской армии не дал никаких положительных результатов. Бойцы, вернувшиеся домой, снова взяли в руки оружие, и пошли убивать тех, кто проявил гуманность и отпустил всех по домам. Здесь снова сработало выражение Бисмарка, оно взято эпиграфом в самом начале романа.