Украина скаче. Том II

«Как ты мог, Бардак? Ведь у меня бардак, и я не знаю, что делать, хоть вешайся. Но как? Как я могу оставить страну без президента в такое сложное время, ведь москали задавят ее. Украину растащат, раздерут на куски. Румыния, Венгрия, Польша, москали… бедная ты моя, нэнька, ау-у-у-у. Где ты, Пи, Пи, Пи? Да отдам я тебе хоть полстраны, только не замахивайся на мое золотое кресло, ты ить не меня погубишь, ты народ погубишь. Для чего, ради чего я вывозил мусор во время Майдана? Для счастья народа, конечно. И теперь народ будет лишен этого счастья».

Вальцманенко с трудом дополз до своего кресла, свалился в него и заснул. Ему снился яркий сон. Это был такой яркий сон, что его нельзя было забыть. Он, Вальцманенко, во главе своей камарильи, спешит в Евросоюз. Дороги нет. Идут так – наобум, к тому же по дерьму. Дерьмо выше щиколоток, а местами до колен. Идут, иногда останавливаются, чтоб передохнуть, а затем идут дальше. Впереди гора. На гору надо взобраться, а потом спуститься вниз. Но гора состоит тоже из дерьма. Три дня в пути. Туфли, ботинки, сапоги – все изношено, приходиться топать босиком. Перешли гору, за горой река, а за рекой красивая лужайка. Все в цветах. Как будто это и есть Евросоюз.

– Слава Богу, – воскликнул долговязый Яйценюх. – Добрались. Есть где пос… Давайте все обложим и вернемся обратно. Я – в Израиль, а вы куда хотите. Все-таки у нас земля удобрена, а у них нет.

65

Министр иностранных дел Климклоун перед поездкой в Берлин зашел к Вальцманенко за инструкцией.

– Что я могу сказать? – задал вопрос Вальцманенко, находясь не в очень приятном настроении. После очередной попойки он никак не мог прийти в себя. Его государственные мысли выталкивали неприятные процессы, происходившие в желудке. – Вся беда в том, что Бардак в отпуске, развлекается со смуглыми девочками, поскольку белые, кажись, ему отказывают, и мне неудобно прерывать его активный отдых. А без него, признаться, я – ноль без палочки. Я никакой инструкции дать не могу, разве что посоветовать быть очень аккуратным в отхожем месте, потому, как у них там идеальная чистота. Я сам часто попадаюсь, особенно, когда бухой, после вечеринки захожу и никак не могу попасть в толчок, и струя льется мимо. И меня в это время награждают известным выражением: русская свинья. Мне это очень обидно, поскольку я щирый украинец и ничего общего с москалями не имею. Так что гляди, не попадись, браток, министр иносранных дел. У них везде видео камеры, все фиксируют, даже если чихнешь, или боже упаси перднешь, – все известно в американском сенате. Там даже дискуссии начнутся по этой проблеме, санкции могут последовать, ни одной ржавой винтовки потом не получишь. Так что будь аккуратным браток, Климклоун.

– Слава Украине! Хайль! – высоко вытянул руку Климклоун и тихонечко стрельнул, так как переел жареных пельменей.

– В то же время я начинаю замечать, – продолжал лидер нации, – что Запад поворачивается ко мне и к моей нации спиной. Уже заговорили о том, что в Луганске и Донецке гибнут мирные люди. Как это гибнут, они просто отходят в мир иной от наших пуль, от нашего возмездия. А потом, какие же это люди? Да еще мирные. Это обезьяны, нет, это кроты, нет и не кроты, это мишени на двух ногах. Им сам Бог велел умереть от самой великой, самой победоносной армии в мире. Пусть смирятся со своим положением. И даже благодарят, как это было у наших так называемых старших братьев: стоит человек у стенки, и жить ему осталось всего несколько секунд, а он громко, что есть силы, восклицает: «Да здравствует товарищ Сталин»! И только потом получает пулю в ленинское сердце. Мы с Бардаком уже решили их судьбу. Однако западные швабы…, они же демократы, и мы не можем не считаться с их мнением. Поэтому ты поезжай в Париж… и соблюдай правила гигиены в отхожих местах.

– В Берлин…

– А разве в Берлин, не в Париж? Ну, хорошо, поезжай в Берлин, но делай все, чтоб…, эй Белла, минеральной воды! Срочно! Горит все внутри, отравили меня, должно быть. Потин…, это его работа, его разведка. Так вот делай так, чтоб ничего не вышло в этом Париже. Вы не должны договориться. Знаешь, как хохлы договариваются? – Кум, ты завтра придешь? Приду послезавтра. Хорошо, пусть будет послезавтра. Прощай, кум, значит, я у тебя буду послепослезавтра. Хорошо, пусть будет послепослезавтра. Не знаю, скорее я совсем не приду: корова должна отелиться.

Климклоун расхохотался и сказал:

– Я все понял, господин президент. Капустный рассол рекомендую…

– В ноги!

Климклоун не понял с первого раза. Он подумал, что надо брать ноги в руки и лететь в Берлин на переговоры.

– На ковер!

– А, понял, господин Вальцманенко. Я только древних песен не знаю. А так, пожалуйста, я уже на коленях.

– Исполни хоть одну молитву на еврейском языке.

– Стреляйте, не знаю. Мать не научила, она не знала, что я буду работать у великого человека, исповедующего иврит. Я только знаю: шалом. Яйценюх научил. Я всегда с им так здороваюсь, когда вхожу к нему. Вы верите?