Украина в огне

– Он левша! – Затем несильно стукает сидящего на полу по руке и, услышав резкий, характерный щелчок, делает шаг назад из лифтовой кабины, успев, на прощание, нажать кнопку двенадцатого этажа.

– Быстро, но без спешки! – Подхватив неожиданно крепкой рукой за локоть, он тянет меня на улицу.

Два раза просить не пришлось. Включив внутренний счетчик, я двинулся вслед за Тихоном.

На пятой секунде, уже у выхода со двора, я встал…

– Что за хрень?!

Степан, зарычав на ходу, не останавливаясь, вновь подцепил меня своей стальной клешней…

– Не знал, что ты такая нетерплячка!

Выходя за угол, услышали глухой и низкий удар. Сели в машину, поехали…

Через три часа, успев покрыть сто десять километров трассы, запали в уютном баре курорта Закопане. Прохор и Тихон молча гоняли в бильярд. Мы со Степаном потягивали в углу пиво. Вяленой рыбы здесь не было, зато всяких соленых даров моря в пакетиках за дурные деньги – завались. Но по-любому лучше, чем в полицейском участке. Старший группы читает мне лекцию по прикладному терроризму:

– Если знаючи, с умом покопаться в стандартном запале, то он сработает через десять секунд: тридцать метров, а это уровень десятого этажа, учитывая, что лифт, после последнего ремонта, ползает со скоростью три метра в секунду ровно. Рубишь, Кирилл? Чувак зашел в лифт, подумал, поставил пакет на пол, сел, вытащил чеку – на шестом этаже! зажмурился и, сложившись пополам, прижал гранату к пузу. На десятом «Ф-1» порвала его на куски. Лифт не останавливался – электроника подтвердит: вошел на первом – подорвался на десятом… Нет. На одиннадцатом! Остановок и попутчиков – не было.

– Понятно, Степаныч… Не пережила краса и гордость независимой либерастической журналистики нанесенную подонками-москалями тяжелую душевную травму.

– Нечего ржать – послушай, что ящик говорит… – Он указал подбородком на монотонно бубнящий над стойкой телевизор. Там и вправду все время мелькали портреты и хроника с Пшевлоцьким. Несколько раз, рядом с его фамилией, прозвучало уже выученное мною «samobcjstwo» [168] . Это вы пока предполагаете, обвинений в убийстве пока больше. Посмотрим, что вы после многочисленных экспертиз запоете… Кранты: всей свободной и прогрессивной прессе на две недели – мозговая косточка.

– Степан. Долго готовились?

– Да нет. Неделю на все про все. Он-то публичный пацан, на виду все время… и без охраны! – неожиданно улыбнувшись, добавил он.

Странно… Я не чувствовал никакой радости, столь предвкушаемого мстительного удовлетворения. На моих глазах быстро и грамотно, не забрызгав манжет, замочили паскуду, ради которой я откровенно шантажировал Президента Республики и крови которой жаждал год, и… ничего! Даже какие-то кошки соболезнования на душе скребут. Такой вежливый, чистенький, правильный дядечка. Радостно летел куда-то, и тут, на тебе – гранату в брюхо. Может, к жене, детям торопился…

– Это его дом?

– Да нет. Он на постоянке во Львове обитает. Здесь по отелям обычно. На Фалата он снимает квартиру своему мальчику. Вот, решил наведаться, по-заведенному…

– Сын?

– Ты че, Кирилл? – Он удивленно посмотрел мне в глаза и, видимо, увидев в них полное непонимание, вдруг захохотал на весь зал погребка! – Какой сын, братишка?! Говорю тебе «мальчик», понимаешь?! Такой розовый: губки бантиком – жопка пуговицей. Твой Пшевлоцький – альт. Причем альт известный…

– Альт???

– Вот ты даешь, Кирилл?! Как ты поехал на операцию – ничего не зная о клиенте?!

– Не гони на меня… Он, что – пидар?!

– Что за выражения, братишка?! Прямо как в кабаке, чес-слово! Нет такого слова в современном политкорректном мире. Так только неандерталец, типа тебя, может ляпнуть. Те, кого ты по-гомофобски привык обзывать педерастами, теперь – «альты», от уважительного к соотечественникам понятия «граждане альтернативного сексуального выбора»… – мой новый приятель откровенно развлекался. – Вы все там, у себя в Республике, такие дремучие?

– Знаешь, Степа, или как там тебя на самом деле… Весь мир, наверное, именно такой лишь потому, что с некоторых пор вдруг стало принято фашистов называть патриотами, а пидарасов – альтами.

* * *

Выползя из осточертевшего вагона в славном Ростове-на-Дону, я тепло попрощался с моим провожатым.

– Подвезти до пограничного перехода?

– Да нет, брат, спасибо… Еще хочу своих повидать.

– Удачи вам, Деркулов.

– Вам спасибо, Игорь.

Подождал, пока он сядет в такси.

Ну, вот… Пора и мне долги отдавать.

Отошел в тень, вытащил телефон и набрал номер. На втором гудке ответил незнакомый женский голос:

– Слушаю?

Неуловимый акцент выдавал в ней иностранку. Он что – жену сюда приволок?

– Добрый день.

– Добрый…

– Я могу услышать Душана Бреговича?

– Да-а… Кто вы?

– Его старый приятель из Малороссии. Меня зовут Кирилл Аркадьевич. Он – знает.

Буквально через несколько секунд в трубе раздался знакомый прокуренный баритон:

– Это ты, Дракулич?

– Да, брат, привет!

– Привет! Откуда ты?

– Линия чистая?

Душан на миг подвис…

– Не знаю…

– В двух шагах от твоего офиса. Надо встретиться. Только – никого не зови и никому ничего не сообщай. Особенно в редакцию. Понял?!

– Нет проблем! Где, скажи?