Украинская революция. 1917-1918

В приграничных государствах, особенно в Украине, обстановка оценивалась как весьма серьезная, почти безнадежная. «Жизнеспособного украинского государства не получится. Распространение украинской национальной идеи всецело зависит от присутствия в стране наших войск. Следует готовиться ко всем возможным поворотам событий». Такова была оценка положения в государстве в это время генералом Людендорфом, хотя лишь несколькими неделями ранее он был убежден, что Украина являлась единственным жизнеспособным политическим образованием, возникшим на руинах царской империи.

Людендорф не был одинок на конференции в Спа, оценивая будущее Украины столь пессимистично. Прусский военный министр генерал-лейтенант Герман фон Штейн также полагал, что монархисты, согласившись, возможно, на окончательную утрату прибалтийских провинций, будут настаивать на возвращении Украины. И кайзер Вильгельм, забыв о своих прежних проектах, в которых Украине отводилась решающая роль, заявлял: «Мы пришли в Украину ради обеспечения необходимых продовольственных поставок. Именно там мы хотим создать островок спокойствия в море российского хаоса. Однако нам не следует впадать в иллюзию, что Украину можно оторвать от Большой России навечно. Украина территория славянская, следовательно, территория Большой России. Обе территории снова воссоединятся. Все российские силы, заинтересованные в восстановлении порядка, должны собраться в Киеве и оттуда продолжить борьбу за возрождение России».

Пока Берлин добивался обновления политики Германии в отношении Украины, Мумм и Тренер продолжали подталкивать гетмана и его премьер-министра Федора Лизогуба к дальнейшей украинизации кабинета. В ряде случаев немцы уже выражали такое пожелание. Но теперь потребность добавить «местный колорит» гетманскому правительству стала еще более настоятельной. Ведь необходимо было предотвратить возможность перехода к русским всего кабинета. Кайзер Вильгельм проявил личную заинтересованность в этом вопросе, написав письмо гетману Скоропадскому. Первоначальный план, разработанный в тесном сотрудничестве с Муммом через его помощника графа Берхема, требовал отставки почти всего кабинета, за исключением Дмытро Дорошенко, Мыколы Василенко и Антона Ржепетского. Далее следовало предложить портфели министров таким выдающимся украинским лидерам, как Дмытро Донцов, Сергей Ефремов и Мыкола Порш. Такие попытки предпринимались весь июль, но вместо полной реорганизации всего кабинета Мумм рекомендовал теперь заменить отдельных министров. Замены, однако, следовало осуществлять только в тесном взаимодействии с германским послом. 25 июля барон Мумм перед отправлением в деловую поездку напомнил гетману, что во время его отсутствия в Киеве не следовало предпринимать никаких перестановок в украинском кабинете. Примерно в это время гетман запланировал несколько важных изменений в своем правительстве, включая назначение нового премьер-министра. Один из политиков, рассматривавшихся наиболее перспективным кандидатом на этот пост, был хорошо известный украинский патриот, дядя министра иностранных дел и близкий друг генерала Скоропадского, доктор Петро Дорошенко.

В конечном счете из попыток расширить социальную базу кабинета гетмана ничего не вышло, даже если сам он и готов был всегда следовать немецким рекомендациям. Украинцы с наиболее развитым национальным самосознанием отказывались иметь дело как с немцами, так и с гетманом. Постоянные репрессии против строптивого украинского крестьянства и аресты отдельных украинских лидеров мало способствовали восприимчивости разными слоями населения германских инициатив. Наиболее известной жертвой был, без сомнения, Симон Петлюра, которого арестовали 27 июля. (Он занимал пост военного министра в правительстве Рады, а позднее стал доминирующей политической фигурой в украинском национальном движении.)

Ясно, что ни конференция в Спа, ни назначение вскоре после нее Типце вместо Кюльмана министром иностранных дел не способствовали радикальным переменам в германской политике в отношении Украины. Контр-адмирал Пауль фон Гинце занимал в предвоенный период пост военно-морского атташе в Санкт-Петербурге. Одно время он был ближе к царю Николаю II, чем к своему кайзеру. Хотя он довольно хорошо знал Россию и мог рассматриваться как ее друг, его отношение к восточной политике Германии мало отличалось от позиции Кюльмана. В результате в политике Германии в Украине не произошло быстрых перемен.