Украинские мотивы

— Разве знаменитый Чехов жил среди этих унылых гор? — удивленно спрашиваю я, глядя на угольные отвалы, между которыми мы едем в город с не совсем благозвучным названием Антрацит.

Никита Чернявский оживляется.

— Да. Здесь бывал известный русский писатель Антон Чехов.

— Может быть, вы еще скажите, что он написал здесь и свои пьесы, — недоумеваю я.

— Написать не написал, а наброски сделал, — улыбается Чернявский.

— И можно узнать, какие же наброски?

— Наброски «Вишневого сада». Кроме того, он написал здесь «Степь»… — Чернявский перехватывает мой недоумевающий взгляд. — Конечно, вы должны понимать, что тогда здешние окрестности выглядели совсем по-иному. Чехов созерцал не серые угольные отвалы, а зеленые лесистые горы. Этот район называли в то время «украинской Швейцарией».

Города Антрацит, который насчитывает сегодня около 100 тысяч жителей, тогда еще не было. На его месте располагался поселок, который возник в конце прошлого века и лишь в 1938 году получил статус города. И теперь стоит отъехать километров на 40 от Антрацита, как вы окажетесь в живописном краю озер и лесистых гор, где можно приятно отдохнуть.

Зеленым оазисом называют то место, где когда-то Чехов снимал дачу. Теперь березы, каштаны и густой орешник скрывают здесь великолепный пионерский лагерь, в котором ежегодно отдыхает до 800 детей.

И для малышей, и для ребят постарше созданы прекрасные условия для занятий спортом, художественной самодеятельностью. Директор показывает мне игровые площадки, спортивные снаряды, открытые эстрады и закрытые залы для игр. Обеденные залы украшены цветами, в помещениях удобная красивая мебель, кругом чистота, цветы…

Чехов, врач по профессии, наверно, порадовался бы, увидев это воздвигнутое с любовью «царство счастливого детства». Да, Антон Павлович многому сегодня порадовался бы от всего сердца!

9. «Мама, я тебя сейчас вспоминала»

— Знаете ли вы, что Чехов был одним из немногих русских писателей, прекрасно владевших украинским языком и с восхищением отзывавшемся о поэзии Шевченко? — обратился ко мне Никита Чернявский, когда мы приехали в Краснодон и остановились на центральной площади города.

Нет, этого я не знал. В другое время я охотно бы побеседовал на эту тему, но сейчас у меня такого желания нет. Я продолжаю думать о девушке, которая когда-то пела, танцевала, наслаждалась жизнью в этом городе. Звали ее Любой…

День выдался пасмурный.

Осенний ветер жалобно стонет, блуждая среди голых деревьев, обступающих большую прямоугольную площадь. Мы направляемся к музею. Вдруг слышу шум чеканных шагов. Поворачиваюсь. Из-за деревьев выходят три девочки и двое мальчиков в пионерской форме. Они следуют к центру площади, к памятнику, туда, где стоят ПЯТЕРО со знаменем.

— Гюнтер! — нетерпеливо зовет Никита Чернявский.

Но я прошу подождать меня и провожаю ребят к памятнику молодогвардейцам.

Дети идут легким спортивным шагом. Вот они приближаются к памятнику; происходит смена караула. Пост у памятника почетен для школьников. Если стране будет снова угрожать опасность, они поступят так же отважно, как в свое время поступили те ПЯТЕРО, стоящие на постаменте со знаменем. В этом сомнений нет.

Я медленно возвращаюсь к зданию музея, где меня ожидает Никита Чернявский. В фойе царит тишина. Торжественная и сковывающая…

В киоске покупаю путеводитель по музею и успеваю прочитать вступительные слова, написанные писателем Владиславом Титовым. Вот содержание его обращения: «Дорогой друг! Ты переступил порог музея „Молодая гвардия“. Здесь ты встретишься с мужеством. Ты встретишься с бессмертием. Ты увидишь героическое и трагическое. Уйми свое сердце, если оно тревожно забилось в груди.

Потом, когда ты пройдешь по этим залам, когда ты останешься один на один с собой, со своей совестью, можешь дать ему волю. Потом ты можешь плакать, если надо. А пока уйми свое сердце…»

Иду по залам. Рассматриваю фотографии комсомольцев, юношей и девушек, в числе которых и те ПЯТЕРО со знаменем: Олег Кошевой, Ульяна Громова, Иван Земнухов, Сергей Тюленин и Любовь Шевцова, Люба…

Читаю листовки, в которых они призывали к борьбе с оккупантами, ребята сами их разбрасывали и расклеивали; рассматриваю целый набор инструментов, с помощью которых комсомольцы выводили из строя оборудование в шахтах и делали бомбы. На музейных стеллажах лежат также пистолеты, гранаты и винтовки, которые они использовали в борьбе с регулярными германскими войсками. В группе молодгвардейцев сражались русские, украинцы, армяне, молдаване, азербайджанцы, евреи, белорусы.

Рассматриваю личные вещи комсомольцев, читаю их школьные сочинения. В дневнике Ульяны Громовой есть такие слова: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой». Эти слова принадлежат немцу. А вот «Как закалялась сталь» Островского, ставшая любимой книгой советской молодежи. Здесь я вижу и сборники стихов Тараса Шевченко, которые несут в себе такой же духовный заряд, как и роман Островского.