Украинский Чапаев. Жизнь и смерть легендарного комдива Николая Щорса

В борьбе с партизанской анархической стихией курсанты школы были самым надежным оплотом Щорса. Так было и в случае, когда один из полков дивизии, Нежинский, разложенный петлюровскими агентами, отказался выполнить приказание командования и самовольно ушел с боевого участка. Бандиты, проникшие в Нежинский полк, убили комиссара и повернули штыки против Житомира. Положение осложнилось тем, что вблизи Кодни, где были расквартированы нежинцы, орудовала крупная банда Соколовского. Объединись они — беда неминуема. Штабные работники советовали Щорсу перебросить в Кодню два полка. Николай Александрович решил эту задачу по-своему. Он вышел навстречу бунтовщикам с ротой курсантов. Встреча произошла около Житомира. Курсанты построились развернутым фронтом против сбившихся в кучу нежинцев. Щорс вышел вперед в своей аккуратной гимнастерке, туго перехваченной широким ремнем, с кавалерийской шашкой на боку и приказал бунтовщикам положить оружие. Нежинцы зашумели, а предатель, поднявший мятеж в полку, держа маузер на весу, переминался с ноги на ногу, и лицо его корчилось от злорадной гримасы. Щорс приближался спокойно, прогулочным шагом и, не доходя метров пять до предателя, сказал отрывисто:

— Клади оружие, бандит!

В это мгновение грянул выстрел: кто-то из нежинцев с тыла выстрелил в спину предателя.

— Считаю до трех, — сказал тогда Щорс и приказал курсантам приготовить пулеметы.

Щорс считал быстро: «Раз, два, три». Со счетом «три» нежинцы начали складывать оружие.

Через несколько дней Щорс докладывал по прямому проводу командующему армией Семенову:

«Я разоружил Нежинский полк: первое — взял все как есть оружие, до последнего патрона, второе — отобрал все документы, третье — выделил всех нестроевых и командный состав, выделил всех бандитов и подозрительных, четвертое — всех остальных построил в две шеренги на плацу, подал команду „смирно“ и начал рассчитывать по взводам, отделениям, полностью по сто двадцать человек в роте и по триста шестьдесят в батальоне».

Войска шли на запад. Подступавшее лето брало свое. Давно улеглись речки в берега, запылились проселки, лиственные деревья зашелестели новыми нарядами. В полдень лес манил с раскаленного шляха в живительную прохладу. Но нет опаснее места среди бела дня, чем лес. Петлюровцы, отступая, откалывались от куреней, сбивались ватагами в лесных чащобах, глухомани. Ночами выходили на большие дороги, заглядывали в села.

К середине мая 1-я Украинская советская армия встала на рубеже Радовель, Городницы, Плужное, Лановцы, Волочиск и далее по реке Збруч через Гусятин, Жванец, потом по Днестру — Старая Ушица, Могилев-Подольский. Войска сосредоточивались на боевых участках: Коростеньском, Корецком, Шепетовско-Ровненском, Гусятин-Волочиском и Бессарабском. На начдива Щорса возлагалось руководство центральными участками — Корецким и Шепетовско-Ровненским.

Используя короткую майскую передышку, Николай занялся переформированием. Согласно приказу командарма, создал три трехполковые бригады — 1-я Богунская, 2-я Таращанская и 3-я Новгород-Северская. Возглавили бригады повоевавшие уже командиры — Константинов, Боженко, Шкуть…

Автомобиль ходко шел по проселку, оставляя за собой хвост желтой пыли. Николай из седла пересел в машину. С исчезновением весенней слякоти ослабли нудное противное покашливание, ночные потения. Днями пекло плечи и голову, но не искал тени. Радовало солнце, бездонная свежая синь, по-летнему белые легкие облака. Понимал: истинная радость в другом. Благополучно складываются обстоятельства на фронте. Таращанцы и новгородсеверцы опрокинули петлюровцев в реку Горынь, бегут сечевики на Ровно и Дубно. Считанные версты остались, когда войска дойдут до старой русско-австрийской границы.

С облегченным чувством возвратился Николай в Житомир — в штаб дивизии. Конец похода. Ткнут бойцы штык в землю, вытрут рукавом пот… Сам, не теряя времени, этой же осенью сядет на студенческую скамью.

В штабе ждали невеселые вести. За спиной у Петлюры — прочная стена Антанты! На Дону, у Ростова, захлебнулось наступление Красной Армии, подымает голову генерал Деникин… Да, рано штык в землю. Неуемный нрав, скрытая страсть его уже искали физические силы, чтобы как можно энергичнее и полнее использовать ожидаемую передышку. А будет ли она? Польский корпус генерала Галлера стоит наготове за Стырью…

Видел, войска устали, идут на последнем дыхании. Сохранить наступательный порыв во что бы то ни стало. Тылы, тылы… Резервы. Петлюровцы сдаются в плен. Густо пылят по проселочным дорогам. Целыми куренями, с оружием, обозами. Принимает. Формирует маршевые батальоны. Разбавляет ими свои старые полки, только что развернутые в бригады. Обует, оденет, накормит… А как распознать душу селянина, вчерашнего врага? Петлюровская пропаганда ржавчиной покрыла все его нутро. Приказом не пробьешься. Слово нужно, сердечное, теплое, к каждому в отдельности. А где те, кто мог бы донести это слово?