Украинский национализм: ликбез для русских, или Кто и зачем придумал Украину

Стоит более внимательно присмотреться ко многим разумным многочисленным авторам, мыслящим национально, ведь можно было и сто лет назад увидеть все составляющие процесса этого «воображения», вполне искренне описанные. Поэтому сложно понять, что здесь открыто нового. Старая ситуация в науке — убить прорву времени на то, чтобы глубокомысленно доказать то, что и так давно очевидно для нормального скептичного человека. В том-то и проблема науки о нациях и национализме, что она расцвела почему-то с 1960-х, хотя ее объекты (нации и национализм) уже лет сто с лишним активно действовали. Просто все идеи уже были раньше, только их не стремились энергично использовать: — при тогдашнем состоянии наук об обществе и культуре этот вопрос не был столь актуален (а может, был неприятен); ведь упомянутая позиция классиков социологии, видимо, состояла в том, что они не считали нацию объектом науки, поскольку она была царством политики. Объективно ее нет — так чего из-за этого огород городить. Уместно еще уточнить, что все они были патриотами своих наций, то есть мыслили национально. А кто начал мыслить национально, тому уже все равно, «воображенное» его сообщество или нет. Да и какова ситуация была для Дюркгейма и Вебера: когда французы и немцы сошлись в мясорубке Первой мировой, какой бы самый объективный ученый француз или немец мог себе позволить сказать: «Ребята, ведь никакой французской (немецкой) нации нет, разойдитесь!» Очевидно, что понятия, за которые умирают, имеют силу конечной, последней реальности, максимальной для обычного живого человека. Поэтому патриоты могут успокоиться: постулирование современной наукой «воображенности» наций ничего плохого с ними не сделает, поскольку их (нации) пока еще очень интенсивно продолжают «воображать». Замечу, что все «общественные» понятия о больших коллективах людей, как и само слово «общество», — воображаемые, поскольку просто задают удобное для анализа условное поле исследования.

Но есть одна действительно важная проблема: может ли быть нация, если понятия этого в известном нам современном смысле (или в двух известных — этническом и гражданском) нет? Вынуждены признаться, что действительно, никак не может быть. И если нация у нас родилась усилиями Просвещения, Французской революции, войн народов против Наполеона, идеалистической философии, этнографии и романтизма, то до них наций не было. То есть, не было наций этнических. Были сословные, которые использовали это слово, но не в том смысле, как его использовал современный национализм. Поэтому будет откровенно неправильным говорить об «украинской нации» до ХІХ века. До этого существовал украинский этнос, который себя выражал и отстаивал в иных формах и понятиях, чем теперь, да и называл сам себя очень по-разному.

Дискредитация национализма

Нацистский режим сделал все слова с частицей «наци» бранными. Хотя нацизм Гитлера не был даже «этническим национализмом» — он был расовым. Он мог и среди носителей немецкой культуры и языка найти «неполноценных» и «дегенеративных». При этом забывают, что большинство демократий, установленных в Западной и Центральной Европе в результате Второй мировой войны, были результатом борьбы именно национальных освободительных движений. Шарль де Голль перед войной по взглядам был близок к крайне правым, но именно его национализм не позволил ему стать коллаборационистом. Однако память об ужасах холокоста и лагерей смерти склоняет многих просто перестать использовать слово «национализм» относительно того, что им в действительности является, используя вместо него синонимы и эвфемизмы.