Украинский нацизм. Исторические истоки

Костомаров развивал позицию о существовании внутри русского народа двух народностей — великорусской и южнорусской (рис. 11). Заявить о двух народах, что предполагало и две государственности, в действующих цензурных условиях он не мог. Но понятие «народность» вместо «народ» давало возможность отделить украинцев от русских. И понятно, что все его симпатии были на стороне южнорусской народности. «Оказывается, — сообщал Костомаров о своем открытии, — что русская народность не едина; их две, а кто знает, может быть их откроется и более, и тем не менее оне — русския… Очень может быть, что я во многом ошибся, представляя такия понятия о различии двух русских народностей, составившихся из наблюдений над историей и настоящей их жизнию. Дело других будет обличить меня и исправить. Но разумея таким образом это различие, я думаю, что задачею вашей Основы будет: выразить в литературе то влияние, какое должны иметь на общее наше образование своеобразные признаки южнорусской народности. Это влияние должно не разрушать, а дополнять и умерять то коренное начало великорусское, которое ведет к сплочению, к слитию, к строгой государственной и общинной форме, поглощающей личность, и стремление к практической деятельности, впадающей в материальность, лишенную поэзии.

Рис. 11. Концепция Н.И. Костомарова о двух народностях

Южнорусский элемент должен давать нашей общей жизни растворяющее, оживляющее, одухотворяющее начало. Южнорусское племя, в прошедшей истории, доказало неспособность свою к государственной жизни. Оно справедливо должно было уступить именно великорусскому, примкнуть к нему, когда задачею общей русской истории было составление государства. Но государственная жизнь сформировалась, развилась и окрепла. Теперь естественно, если народность с другим противоположным основанием и характером вступит в сферу самобытнаго развития и окажет воздействие на великорусскую»[103].

И ладно бы если речь шла действительно о двух линиях этногенеза. Но Костомаров мыслил дихотомически. Южнорусская народность связывалась в его представлениях со свободой и федерализмом, великорусская — с самодержавием и административным репрессингом[104].

Позже, правда, по свидетельству историка, специалиста по Великому княжеству Литовскому Ивану Лаппо, Костомаров несколько скорректировал свои воззрения. Он уже говорил не о двух, а о шести русских народностях: южно-русской, северской, великорусской, белорусской, псковской и новгородской. Такая дифференциация нужна была историку для обоснования целесообразности федералистской системы.

Пантелеймон Кулиш — национализм литературный

С русского языка начал свое вхождение в литературное поприще создатель Библии на украинском Пантелеймон Кулиш. Как и многие малороссы тогда, он прорывается на литературный Олимп за счет представления малоросских тем на русском языке. По-русски были написаны им, в частности, роман «Михайло Чернышенко» и стихотворная историческая хроника «Украина». Кулиш даже преподавал русский язык для иностранных слушателей в Петербургском университете[105].

В материалах полицейского расследования в связи с деятельностью Кирилло-Мефодиевского общества указывалось три сочинения Кулиша: «Михайло Чернышенко», «Украина» и «Повесть об Украинском народе». Среди решений по делу Кирилло-Мефодиевского общества было и вынесение наказание цензорам, допустившим публикации Кулиша, Костомарова и Шевченко. Из этого решения следует, что соответствующие произведения издавались легально. А это значит, что с излагаемыми в них идеями к тому времени общественность уже вполне свыклась. И главным в идейном плане являлось доказательство существования отдельного от русского украинского народа[106].

Показательна в этом отношении реакция на выход «Повести об Украинском народе» со стороны славянофила Ю.Ф. Самарина. С одной стороны, славянофильский писатель указывал на системные ошибки Кулиша. Не власть Москвы, а польско-католическое дворянство являлось, по мнению Самарина, главным источником угнетения в малоросском крае. Земля у народа в Малороссии была отобрана издавна, а не в результате прихода российских государственных институций. При этом славянофил признавал, что «Украина много настрадалась от Москвы».