Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 2

Здесь, наверное, уместно высказать соображения относительно причин возникновения негармоничной ситуации на переговорах, хотя обе стороны, кажется, искренне стремились достижения согласия. Во всяком случае, представители российского правительства Д. З. Мануильский, А. З. Каменский, В. Р. Менжинский, Л. Б. Красин старались убедить своих визави в том, что у них нет причин искусственно затягивать процесс договоренностей. И им можно в данном случае доверять. Не раскрывая причин стремления к согласию, они на самом деле исходили из того, что, не имея надлежащих вооруженных сил, Советская Россия стояла перед перспективой огромных, сверхсложных испытаний – на помощь ее врагам приходила мощнейшая к тому времени милитарная сила в мире – Антанта. Поэтому исключить из кольца фронтов, которое все более сжималось, хотя бы одно звено (Украина потенциально могла им быть, да и, собственно, уже была после 16 января 1919 г.), а еще больше – склонить к нейтралитету, и того лучше – к содействию – значило получить немалую и притом бескровную, малозатратную победу.

На что же могли ссылаться в публичных переговорах постоянно российские дипломаты – это на смену ситуации в Украине. Объективное неуклонное падение авторитета, влияния власти Директории вызывало естественный вопрос – насколько реальной является эта сила и как далеко следует заходить в расчетах на взаимодействие с ней? Конечно, в создании противоантантской и противодобровольческой коалиции виделась геополитическая перспектива. Однако свои преимущества могла иметь и ставка на советские, большевистские силы в Украине, которые все укреплялись, завоевывали все более прочные позиции, брали под контроль новые и новые территории.

Похоже, что московский центр колебался, или еще только определялся в том, который из двух вариантов более приемлем, «выигрышен». А руководство КП(б)У, СНК Украины, сознавая, что контакты с посланцами Директории для В. И. Ленина, его единомышленников – это не игра, не имитация деловых отношений, с подозрением и ревностностью относились к самой идее, тем более – факту переговоров. Они понимали, что ЦК РКП(б), СНК РСФСР имели свою стратегию, целью и стержнем которой было сохранение власти Советов и что с этой точки зрения поведение лидеров КП(б)У, для которых интересы украинских трудящихся были главными, не во всем совпадало с общепартийным, общесоветским курсом, «органично вписывалось в него», имея вполне естественные региональные и национальные отличия. Как и в момент создания КП(б)У, организации антигетманских восстаний, создания Временного рабоче-крестьянского правительства, снова сказались разногласия между «центром» и «местами». Большевистский центр вместе с тем желал, с одной стороны, наиболее решительной победы местных коммунистических сил в Украине, а с другой – остерегался, что их борьба может ускорить конфликт, открытое столкновенье с мировыми империалистическими силами, предвидеть результат которого было очень непросто. Во всяком случае – убедительных аргументов в пользу достижения победного варианта было немного.

Возможно, поэтому, не имея уверенности в какой-либо из альтернатив, российская сторона осуществила попытку привлечь к переговорному процессу представителей советского правительства Украины, в частности – Г. Л. Пятакова[67]. Последний вместе с Я. Н. Дробнисом в самом деле прибыл в конце января 1919 г. в Москву, однако проигнорировал приглашение на совещание, поскольку, по словам Д. З. Мануильского, стоял на «непримиримой позиции»[68]. Представитель правительства РСФСР надеялся еще убедить их изменить точку зрения. «Но, если они решительно откажутся принять участие в нашей работе, – заметил Д. З. Мануильский, – то наша партия будет настаивать на их отзыве. Тогда, – продолжил он, – мы вызовем из Харькова Х. Г. Раковского, который туда был послан для усиления сторонников соглашения с Директорией»[69].

Последнее утверждение было скорее всего «дипломатическим преувеличением». Обстоятельства замены Г. Л. Пятакова Х. Г. Раковским в должности главы советского правительства Украины заключались в иных, на момент осуществления упомянутой трансформации далеких по сущности и характеру процессах, нежели те, на которые ссылался ловкий дипломат.

Однако здесь важно сознавать, что советская сторона имела возможности для маневра. Варьируя предложения (незыблемыми оставались требования введения в Украине советской власти и создания единого командования для советских и уэнеровских вооруженных сил), Д. З. Мануильский, В. Р. Менжинский, Л. Б. Красин учитывали быстротечную конъюнктуру.

Посланцы же Украины все больше страдали от практической изоляции, в которую попали с приездом в Москву. Им не удавалось снестись с Директорией по прямому проводу или радиотелеграфом. Они не могли сообщить о достигнутых договоренностях, получить инструкции относительно дальнейших шагов, допустимых компромиссов и т. д. Не помогло даже вмешательство на высоком, наркомовском уровне. Киев на протяжении недель абсолютно не реагировал ни на какие обращения[70].