Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 2

Украинские войска продвигались вперед плотными рядами в форме полумесяца. В полдень разгорелись жестокие бои в предместьях Крюковщины, Жулян, Виты, Гатного, Хутора Монастырского, Пост-Волынского. Главным средством упорной обороны противника стали оснащенные по последнему слову военной техники броневики «Коммунист», «Троцкий – Ленин», «III Интернационал», «Новоград-Волынский» и др.[246] Но большевистские отряды не могли выдержать напор украинского войска, поэтому, предотвращая возможное окружение, были вынуждены оставить Киев. К вечеру 30 августа в столицу вошли передовые части группы генерала А. Кравса.

Взятие Киева объединенной украинской армией многие исследователи и мемуаристы оценивают как один из кульминационных пунктов Украинской революции, наибольший успех соборнических усилий в Гражданской войне, а последовавшую за этим быструю потерю столицы – как самую обидную, самую черную их трагедию.

Это хрестоматийно известное историческое событие широко и до мельчайших подробностей отражено в исторической литературе[247], однако ему даются разные, часто противоречивые интерпретации. Исходя из этого, кроме общего военно-политического положения важно выяснить чисто техническую сторону дела: как могло случиться, что победой, щедро окропленной украинской кровью, воспользовались враждебные к украинской государственности силы?

Прежде всего, следует отметить, что распространенная версия, будто галицкие корпуса и войска деникинского генерала Н. Бредова одновременно вступили в Киев, не соответствуют действительности. Анализ доступных материалов, включая и мемуары А. И. Деникина, которые стали основой для подобных домыслов[248], позволяет утверждать, что украинские части по крайней мере на 12 часов раньше вошли в Киев, следовательно, именно они фактически завладели городом.

В освещении дальнейших событий в историко-мемуарной литературе одну из версий – «надднепрянскую» – иногда называют официальной, так как она следует из выводов расследования правительством УНР дела о сдаче Киева[249]. Вторая – «галицкая» – сформировалась на основе свидетельств участников тех событий и не лишена внутренних противоречий[250].

Очевидно, при выработке принципиального, взвешенного подхода к оценке действительно непростого исторического эпизода следует учесть всю совокупность известных фактов и беспристрастно их сопоставить, объединить, чтобы получить как можно более объективную картину.

Прежде всего стоит обратить внимание на замечание мемуариста А. Станимира о том, что сразу после вступления украинских войск в Киев «состояние наступательного психоза» сменилось на «состояние ошеломления успехами», военных охватила ничем неоправданная «беспечность», поскольку в город даже не стянули штабные и интендантские структуры[251]. Основной заботой командования стало исполнение полученного около девяти часов вечера 30 августа приказа о подготовке парадного въезда в столицу Главного атамана С. В. Петлюры, который должен был состояться на следующий день. Таким образом, главное внимание руководства было приковано к формированию из лучших подразделений парадной бригады, которую наутро отправили к центральному вокзалу. В таких условиях следующие приказы о занятии почты, телеграфа, завода «Арсенал», Городской думы и других важных объектов выполнялись небрежно, для обеспечения их охраны отправили незначительные силы.

Однако парад пришлось отменить в связи с тем, что утром 31 августа деникинцы начали переправляться на лодках через Днепр, а главные их силы были сосредоточены возле мостов. В этой ситуации, требовавшей четкой координации действий, из Штаба Главного атамана поступил очередной, противоречивый по своему содержанию, приказ: украинские войска должны были окружить главные объекты города, но при возникновении недоразумений и конфликтов с деникинцами им запрещалось прибегать к оружию (в документе это звучало так: «окружить, но не стрелять»). На следующие запросы полевых командиров последовали дополнительные разъяснения о том, что части деникинцев следует останавливать и вступать с ними в переговоры «для выяснения ситуации». Итак, осталась невыясненной главная проблема: как действовать в случае, если к силовым мерам прибегнет новый противник.

В довольно многочисленной историко-мемуарной литературе украинского зарубежья, посвященной киевскому походу, немало усилий потрачено для выяснения проблемы, каким образом деникинцы вошли в город, овладели им, в частности, через какой мост они прошли, кто именно их пропустил и тому подобное. Хотя приводились весьма противоречивые показания, которые питали незатухающие острые дискуссии[252], однако в действительности затронутый вопрос является не главным, а производным: бессмысленная сдача столицы стала во многом логическим следствием общей военно-политической стратегии. Как будто в ответ на него в надднепрянских правительственных кругах зародился и был выработан тезис о «предательстве галичан», который впоследствии усиленно тиражировался.