Украл — поделись

Вчера утром Виктор стоял возле одного из входов в офисное здание на Кутузовском, облицованное с фасадной стороны кирпичом малинового цвета, и рассеянно осматривал свои туфли, брюки и видимую ему часть собственного пиджака. На мгновение сосредоточившись, он увидел, что туфли его почти не запачканы, брюки безупречно отглажены, а пиджак просто превосходен. И Виктор нажал на кнопку звонка. Дверь открыл усатый мужчина лет тридцати в тёмно-синем пиджаке с жёлтого цвета сияющими пуговицами. Мужчина смотрел вопросительно.

– Вы меня не узнаёте? – спросил Виктор не без ноток презрения и вызова в голосе.

– Да нет, почему же… Проходите, – слегка растерялся усатый в синем пиджаке.

Заметно разозлённый тем, что в течение секунды или двух он, стоя на холоде, вынужден был наблюдать железобетонное выражение лица охранника, которое предназначалось отнюдь не ему, а кому-то постороннему и незнакомому, Виктор стремительно направился через фойе к лифту.

Поднявшись на третий этаж, он услышал голос разговаривающей с кем-то по телефону Ирины и мгновенно оттаял. Присесть у двери и слушать этот голос. Хоть сто лет. До тех пор, пока смерть не уцепится за ноги и не утащит в могилу.

Однако сидеть и лежать не в его стиле. И смерть совершенно иным образом возьмёт верх над ним. Когда-нибудь пуля пробьёт его сердце или мозг. А может быть, это будет пуля со смещённым центром тяжести, которая влетит в беззащитный живот и, задев ребро либо кость бедра, начнёт кувыркаться с безудержной наглостью в мягких тканях жизненно важных органов. И это «камлание» призовёт смерть. Смерть! А как пулями разрывает лёгкие, печень и кишки, как свинцовые штучки крошат плечевые суставы, лопатки и ключицы, как прошивают череп, разрушая оба полушария мозга, Виктору было известно.

– Привет, Ирэн! – произнёс Виктор легко и весело.

– Здравствуй, Виктор! Где ты пропадаешь? Трое человек ёрзают в креслах, ожидая тебя. Ущерб фирме – неимоверный.

Виктор бросил своё тело в кресло напротив стола Ирины. Не целясь и не примериваясь. И если бы кресла не оказалось на месте, то он бы непременно очень сильно ушибся. Ничего страшного не произойдёт, если он одну минуту поболтает с Ириной.

Ирина слишком умна для секретаря и замужней женщины. Если бы не его врождённый страх перед умными женщинами, её мужем мог бы быть он, а не Синодский.

В день свадьбы Ирины и Синодского Виктор легкомысленно заявил:

– Ирэн, как же так? Собирался сделать тебе предложение, хотел жениться на тебе, а ты…

– Ты это серьёзно? – вспыхнула Ирина.

Виктор, скорее всего, шутил. Да-да, он, пожалуй, шутил. По крайней мере, если судить по его тону. Ведь они поднимались по ступенькам Дворца бракосочетания, в одном из залов которого через десять минут прозвучит наставительно-поздравительная речь работницы ЗАГСа и широко известная музыка. Виктор увидел глаза Ирины и испугался. Ему вдруг показалось, что ещё одно его неосторожное движение и намеченная свадьба вряд ли состоится.

– Ты действительно мог бы жениться на мне? – спросила Ирина.

– Конечно. А почему бы и нет? – с резко преувеличенной шутливостью в голосе откликнулся Виктор, пряча при этом взгляд в гуще серых клубов осенних облаков. – Ты же очаровательна. И такие, как ты, не должны принадлежать даже самым достойным. Ты – достояние республики.

Он продолжал нести что-то в том же духе, но Ирина уже, кажется, не слушала его. И вскоре он замолчал. Чувство вины почему-то стиснуло его сердце. К тому не было никаких оснований, так как никогда он не ухаживал за Ириной, ни разу не выказал он особой симпатии по отношению к ней. Всегда дружески приветливый и, в меру, весёлый в её присутствии – всё, что он себе позволял в течение довольно длительного времени.

Ирина напомнила, что его ждут.

– Чего они хотят? – поинтересовался Виктор.

– Скоро узнаешь, – улыбнулась Ирина.

– И всё-таки?

– Пропало довольно много денег. Их отправляли поездом. Вопросы ещё есть?

Виктор понял, что Ирина ничего больше не скажет. Возможно, она полагает, что сказала достаточно.

– Слава Богу! – с деланным облегчением вздохнул Виктор. – А то я уж, было дело, подумал, что кого-нибудь пришили. Я уж думал, кто-то пал жертвой новых производственных отношений, а твой благоверный решил повести комбинационную борьбу. Это когда вовсю летают пули, веер за веером, а откуда дует ветер, понять невозможно.

9

По пути в город Виктор развлекал Татьяну разговорами, а Литиков, пожираемый ревностью, сжимал и разжимал кулаки, скрипел зубами и буравил затылок франтоватого соперника ненавидящим взглядом.

«Обменять бесценный бриллиант на яркую, блестящую фальшивку!» – думал Литиков, ничуть не сомневаясь ни в том, что этот Виктор является «фальшивкой», ни даже в том, что сам он является именно «бесценным бриллиантом».

«Нью-рашенс, воняющий дорогим одеколоном», – мысленно скрежетал Литиков в тональности – «нью-рашенс вшивый». Литикову было тяжело, и он даже подзабыл, что основным его конкурентом в борьбе за сердце женщины пока ещё остаётся его друг Пашка Бабухин.