Украшение китайской бабушки

Ранка была совсем небольшая, но вполне достаточная для того, чтобы через нее вытекла неизвестная современной науке субстанция — жизнь немолодого и невезучего актера. Да уж, такого конца никому не пожелаешь!

И тут Надежда поступила трусливо и даже, можно сказать, скверно: не отрывая взгляда от неживых пустых глаз, она сгребла в раскрытую сумку перчатки со стола, тихонько обошла этот стол и быстрым шагом покинула кафе, к счастью, не столкнувшись по дороге ни с официантами, ни с посетителями.

Она трусливо сбежала из кафе, потому что представила, как ее увезут в полицию, в лучшем случае в качестве свидетеля, а то и подозреваемой, как ее станут допрашивать… Даже если все обойдется благополучно, все станет известно мужу, и он ей такое выскажет — страшно подумать!

Никто не пытался ее остановить, никто не кричал ей вслед: «Стойте! Задержите ее!»

Надежда быстро шла по улице и пыталась привести в порядок свои расползающиеся мысли.

Актера Рукавицына только что убили.

Убили перед тем, как он должен был с ней встретиться. Может быть, его именно потому и убили, что она хотела с ним поговорить?

«Да нет, ерунда, при чем тут я? — внушала себе Надежда. — Для этого могло быть множество других причин! Рукавицын производил впечатление неблагополучного человека, наверняка он пил, а может быть, играл. Может быть, он проиграл большие деньги, и его из-за этого убили. Такое случается сплошь да рядом. Явно подозрительный тип, эти его глазки бегающие…»

Но Надежда понимала, что это отговорки, которыми она пытается себя успокоить. Понимала, что Рукавицына убили из-за нее. Убили, чтобы помешать их разговору. Стало быть, он что-то знал и мог Надежде сообщить. Не за так, конечно, за деньги. Вот его и убили.

Но если так… если так, то убийца вполне мог находиться в кафе и видеть Надежду. И тогда… тогда он идет за ней по пятам, чтобы тоже убить.

Осознав эту мысль, Надежда почувствовала, как ее захлестывает волна черного ужаса. Захотелось бежать, не разбирая дороги, крича о помощи. Усилием воли женщина взяла себя в руки. Она сжала зубы и вроде бы случайно оглянулась. Никто не гнался за ней с ножом, никто не целился в нее из огромного пистолета.

Улица была пустынна — день, рабочее время. Вдалеке тащился работяга в заляпанном комбинезоне, с ведром краски, еще женщина с коляской. Ближе всего был грязный, заросший до глаз бомж. Ну, этот не убийца, его к кафе на пушечный выстрел не подпустят!

На углу остановилась маршрутка, выпуская женщину с ребенком. Надежда замахала руками и рванулась к маршрутке, как будто это был ее последний шанс.

Проехав несколько кварталов и восстановив дыхание, Надежда огляделась и поняла, что маршрутка — не та, что она едет в другую сторону. Приближалась станция метро, но Надежда решила, что на метро не поедет, чтобы неизвестный убийца не столкнул ее под колеса поезда.

Проехав еще немного, она вышла и села в троллейбус, который увез ее еще дальше. В результате всех поездок Надежда вернулась домой только через два часа, с головной болью, оттоптанными ногами и оторванной пуговицей.

Но нет худа без добра, она успокоилась и решила, что неизвестному убийце нет до нее дела.

Возле дома торчала соседка Антонина Сергеевна, которая выползла на улицу по причине хорошей погоды.

— Надя, — сказала она, — квитанцию по квартплате принесли. Ты возьми скорее, пока Зина не ушла, а то она вечно все путает. Мне в прошлый раз из двадцать пятой квартиры положила.

Надежда вытащила из ящика целый ворох бумажек. Ну надо же, когда только успели столько напихать! Чтобы не разговаривать с Антониной, она затолкала все в сумку и юркнула в подъехавший лифт.

Кот не встретил ее в прихожей, он спокойно спал на диване в гостиной. Надежда уселась на кухне, налила себе крепкого чая и положила в чашку два куска сахару, хотя обычно пила несладкий. Сахар нужен был для стимуляции умственной деятельности.

Во-первых, размышляла Надежда, возможно, Рукавицына убили вовсе не потому, что она захотела вывести его на чистую воду.

«Ага, как же, — тут же ехидно возразил ей внутренний голос, — как только ты приперлась в этот „Петербургский праздник“, так сразу…»

«А как убийца узнал, что это была я?» — слабо возражала Надежда.

«Ты же представилась Верой Журавлевой. — Надежда воочию увидела мерзкую личность, с которой ассоциировался у нее внутренний голос. — Тут большого ума не надо, чтобы догадаться, что Вера Журавлева — это Надежда Лебедева. Умнее надо быть, осмотрительнее, раз уж ввязалась в сомнительную историю».

Теперь голос говорил с интонациями ее мужа Сан Саныча, и Надежда поежилась. Очень мило, стало быть, теперь ей грозит опасность не только от неизвестного убийцы, но еще и от полиции. Ведь была же она в этом злополучном кафе!

Тут внутренний голос сжалился над ней и успокоил, что в кафе такая неразбериха, никто никого не вспомнит, а если в агентстве все звонки записываются, то пускай ищут потом Веру Журавлеву.