Укразия

— Я им говорю: ну, братцы, вас гэнэрал Шкуро освобождаэт. А они молчат. Мэнэ дажэ стыд стал брать. Приказал я их вывэсти за ворота и пустить. Ничэго. Пошлы. Понымаэтэ, недалэко ушли, а мы на лошадэй, сабли наголо и в атаку. «Рубы их в катлэту!» — кричал Шкуро, ну и рубыли! Одно удовольствие. Раз ударишь, другой нэ надо.

Иванова передернуло от рассказа, а Энгер усмехнулся. Дройд лихорадочно записывал, прикидывая в уме, сколько фунтов он получит за строчки. Барлетт плохо понимал.

В глазах Энгера тянулось шоссе, по которому бешеным вихрем мчалась кавалькада Шкуро. Рубка. О, он хорошо знает, что значит рубка в котлетку. Это рубят лицо с расчетом не убить, а изрубить. Потом пара хороших ударов по затылку, а потом, когда руки убиваемого будут хвататься за шашку, рубить по рукам, стараясь расщепить кость на тысячу острых щепочек.

Князь кончил и выпил залпом бокал.

— Вот он какой был, гэнэрал Шкуро! Барлетт улыбнулся.

— Если бы вы, князь, служили в наших колониальных полках в Африке, то увидели бы вещи попикантнее.

Бесшумный лакей, зная час игры, приготовил столик. Князь оживился, увидев зеленое поле.

— Господа, кто в жэлэзку?

Офицеры уселись кругом стола… К ним присоседились женщины. Началась игра.

Барлетт и Дройд даже не повернули головы, хотя князю страшно везло. Барлетта очень коробил этот князь, и он между залпами дыма косил глаза на кучу кредиток, которая росла с неимоверной быстротой около князя. Дамы сделались сразу ласковыми, и их руки не раз скользили по шее и голове князя. Шла игра…

Здесь на карту ставились деньги…

* * *

А рабочие железнодорожного депо на свою железку ставили жизнь.

Экстренное заседание железнодорожной пятерки продолжалось. Записки «7 + 2» лежали на столе. Неопровержимые доказательства измены одного, доказательства, что среди организации появился провокатор…

— Нам нужно немедленно установить связь с «7 + 2», — сказал Макаров.

— Кто хочет слова? — и взгляд Савелия чутко и внимательно обежал всю группу рабочих.

«Нет, не может быть, не может быть провокатора в нашей среде», пронеслась мысль в его голове, и он, наморщив брови, взглянул на записку, и слова записки вернули его к мысли, что есть провокатор и что его надо найти и уничтожить, раньше чем он сможет погубить дело.

— Отправьте меня, — сказал Лентулов. Все глаза устремились на него.

— Нет, для этой цели необходима только женщина, — сказала Катя, — отправьте меня. Я справлюсь с задачей.

— Иди, Катя, — сказал Савелий, — и с тобой отправится туда Макаров.

Общее одобрение, их окружили, посыпались советы, шутки, и тягостная мысль сменилась другой: организации удастся войти в контакт с таинственным «7 + 2».

Глава XX Китайские тени

Наступила ночь, улицы потонули во тьме, и только светлые пятна от фонарей у подъездов шантанов качались по земле. На улицах, заселенных преимущественно евреями, было жутко. Такая улица, со всеми своими домами, жадно слушала, притаив дыхание, у какого дома остановятся четкие шаги офицерского отряда.

Идут…

Улица не дышит, и каждый шаг офицеров отдается гулко, как в колоколе, в пустой душе каждого дома. Около ворот, у глазка на улицу, вросли в землю очередные дежурные.

— Кажется, прошли.

— Остановились.

— Нет, идут дальше.

Удар прикладом в ворота нарушил тишину.

И сразу за воротами дома тихим эхом зазвучал в унисон первый удар в медный таз.

Через мгновение весь дом ожил, каждая комната кричала, била в тазы, чугуны, и весь дом, погруженный в мрак, кричал.

Крик в улицу…

Крик в ночь…

Отчаяние, бессильный протест против произвола.

Дом кричал… А через мгновение начинал кричать следующий дом, и наконец улица наполнялась невероятно жутким криком и шумом.

Тазы, чугуны и всякая посуда шла в ход. От малого до большого, в каждой семье, с напряженно испуганными глазами, били во что ни попало, кричали, бросали мебель и напряженно ждали в тоске и ужасе, не открылись ли ворота.

Очень часто такие отряды возвращались ни с чем, не имея сил бороться с кричащей улицей.

И сейчас, где-то вдали, из города, до ушей Джона доносился крик улицы, создавая невероятно странный шум, создавая фантастику и без того фантастических ночей в царстве белых…

Из подъезда шантана вышла женщина, и на мгновение ее фигура замерла в ярком провале света, в отчаянии перед тьмой, в которую надо было идти.

Из тьмы появилась фигура высокого офицера.

На мгновение взгляды их скрестились. Оба смотрели в упор.

— Разрешите проводить, сударыня?

— Ах, поручик, вы меня крайне обяжете.

И под руку, любезничая, прошли они светлую качающуюся полосу.

Джон, покуривая трубку, спокойно смотрел. Он и не знал, что через несколько кварталов, у дома, где жила женщина, разыграется финал белого рыцарства.

Сначала элегантный диалог.

— Благодарю вас, вы так милы, что проводили меня!

— Не стоит благодарности! Это ваш дом?

— Да, еще раз позвольте поблагодарить…

— Ах!..

И женщина почувствовала вдруг холодное дуло у лба.

— Разденьтесь, сударыня, без крика! Ну, поживее.

Раздев женщину до рубашки, элегантный офицер целовал ее, если она была хорошенькая, потом, отдав честь и щелкнув шпорами, скрывался во тьме.