Читаем Укрощение полностью

– Ну что, Рыжик, пошли спать? – сказал я коту, который снова мне что-то промурлыкал в ответ. Я не спешил ложиться, решил ещё немного поработать, поэтому достал ноутбук и сел. Работалось очень хорошо, поэтому я и не заметил, что когда глаза мои стали слипаться и я пошёл спать, начинался рассвет…

Утром я взял ручную косу и вместо зарядки стал косить участок, заросший бурьяном, попутно вспоминая, как на втором курсе я научился косить… Нас тогда послали на уборку картошки, и я, как секретарь комсомольской организации, был за старшего. Агроном попросил двух человек на покос. Вызвался помочь мне Николай Сергеев. Он меня и обучил косить правильно. Вспоминая его добрым словом, я косил двухлетний бурьян. Косил до тех пор, пока солнце не начало пригревать. Затем я принял душ и сварил себе на завтрак любимую кукурузную кашу. Рыжик был тут же, никуда он меня не отходил. После завтрака я с шезлонгом вышел под яблони, чтобы немного отдохнуть. Урожай в этом году должен быть большой. Ловить рыбу мне не хотелось, поэтому я после отдыха решил подравнять газон, вытащив из сарая электрическую газонокосилку. После того, как прошёлся по газону и взрыхлил культиватором землю под деревьями, я расставил брызгалки, подключил их к насосу, включил воду и сразу почувствовал прохладу в воздухе. Считается, что холодной водой поливать нельзя, но на такой жаре капля успевает прогреться, пока летит в воздухе.

К вечеру я собрался порыбачить и спустился на пирс. Со мной вместе спустился на пирс и Рыжик. Первым делом я поймал ему трёх уклеек, которыми он с удовольствием полакомился, а сам нацепил побольше червей и забросил в надежде поймать что-нибудь крупное. Поймался, правда, совсем небольшой сазан где-то 400 грамм. Я отпустил его, поправил наживку и забросил. Спустя три минуты поплавок мой резко стал уходить в сторону. Я подсёк и почувствовал что-то крупное на крючке. Стал подводить к пирсу и увидел, что мне попался сомёнок килограмма на полтора. Наконец, моя мечта сбылась, я давно хотел поймать хотя бы такого.

Я с детства люблю сомов, находишь заводинку, бывало, с одной удочку, бросаешь поплавок из кукурузной метёлки, только он начинал уходить в сторону – подсекаешь и попадается сом…

Я опустил пойманного сома в садок и поймал коту ещё уклейки. Следующим мне попался сазанчик, но нам с Рыжиком было достаточно и сома, поэтому я его отпустил. После рыбалки я занялся сомом, у пирса здесь же разделал его – это сделать не сложно, поскольку у сома костей нет. Я хотел бросить внутренности в камыши ракам, но увидел у воды утку с утятами. Поэтому соминые внутренности достались им. Утята с такой жадностью набросились на эти внутренности, что я вновь взял удочку, наловил им уклейки, разрезал уклейку ножом и отдал утке с утятами. Те настолько осмелели, что брали чуть ли не с рук. Рыжик в это время сидел поодаль и шипел. Но утки не обращали на него никакого внимания.

Я разделал сома, отрезав ему хвост и голову. Их я решил отварить, а среднюю часть пожарить. Из головы и хвоста я стал варить уху. Сом – рыба жирная, я налил совсем немного масла, разрезал соминой филе на кусочки, прожарил так, чтобы вытопилось как можно больше жира…

Дни полетели однообразные: вместо зарядки уборка, работа над книгой и рыбалкой. Близился день, когда должен был приехать Корж, и моё пребывание здесь закончится. В один из таких дней я как раз поймал двух зеркальных карпов, чтобы приготовить обед. Я приспособился ловить таких, чтобы на сковородку у меня помещалось как раз два карпа с отсечёнными хвостом и головой. Рыба уже почти прожарилась, когда я заметил, что к месту моего пребывания подъезжает джип. Я жил один с Рыжиком, поэтому чаще всего ходил в одних плавках и брился не часто. Я поспешил надеть шорты…

Тем временем машина остановилась, и из неё вышла довольно симпатичная девушка. Я, правда, уже неделю жил на этом месте и, возможно, отвык от вида женщины, но выглядела она действительно неплохо. Она позвонила в калитку, и я поспешил выйти к ней навстречу.

– Ты кто такой здесь? – довольно грубо спросила она.

– А что вы хотели? – вежливо ответил я, хотя такой вопрос мне не понравился.

– Я тебя спрашиваю, ты кто такой? Что делаешь здесь?

– Да я вот… Я хозяин здешний, – я решил подурачиться, раз она такая серьёзная.

– Какой ты хозяин?! Бомж ты!

– Это почему же? Я вот здесь захватил, я здесь первым живу. Если вам надо где-то жить, занимайте любой дом, все отсюда сбежали, хутор пустой, а я первый занял, поэтому я хозяин.

– Да как ты смеешь, бомж, мне тут указывать, мне – хозяйке!

– А откуда видно, что вы хозяйка? – продолжал играть я.

– Так я же тебе говорю, что я хозяйка.

– Я могу сказать, что я хозяин. Вон я живу. Рыжик даже подтвердит, что здесь. А кто с твоей стороны подтвердит?

– А ну-ка забирай свою колымагу и чтобы духа твоего не было через пять минут здесь! На моей собственности!

– А как вы докажите, что это ваша собственность, а не моя? Я вот утверждаю, что она моя! Все сбежали, всё бросили, а я занял, и теперь это моё.

– Пошёл вон отсюда, бомж!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза