Укрощение любовью

После ослепительного палящего солнца внутри дома показалось темно и прохладно. Габи почувствовала, как у нее на лбу выступили капельки пота. Пока Луис открывал ставни на окнах вдоль одной из стен, Габи стояла поодаль, стиснув руки. Когда свет, наконец, залил комнату, Габи увидела, что находится в гостиной, обставленной низкими стульями и диванами из бамбука, с бамбуковым же столом. Блестящий деревянный пол покрывали индийские ковры терракотовых, рыжих и кремовых тонов. Главную же, однако, достопримечательность комнаты представляли замечательные картины, висящие вдоль одной из стен, но Габи успела лишь мельком взглянуть на них, перед тем как Луис повернулся к ней.

Она преодолела охвативший ее страх и надменно откинула назад волосы.

— Не знаю, какую игру вы затеяли, — холодно проговорила она, — но обещаю, что, если мы немедленно не вернемся к самолету и вы не отвезете меня в Каракас, я сообщу в полицию.

— Пожалуйста, можете отправляться. Ближайший полицейский участок находится вон в том направлении, — он лениво махнул рукой в сторону леса, — в тридцати километрах по плохо проходимой дороге.

— Меня это не волнует! — воскликнула Габи. — Если вы не отвезете меня на самолете, я пойду пешком или поползу на четвереньках!

Перекинув сумочку через плечо, Габи направилась к выходу и, заметив, что Луис сделал движение в ее сторону, ускорила шаг.

Но в дверях он все-таки схватил ее за руку, развернул и толкнул на стул. Габи вынуждена была сесть, сердито нахмурившись и потирая руку, на которой сразу же появился синяк.

— Вы скажете мне когда-нибудь, зачем привезли меня сюда? Я хочу это знать!

— Мне кажется, моя маленькая кузина, что в вашей ситуации не стоит чего-либо требовать.

Габи пристально вгляделась в непреклонное лицо Луиса, и сердце ее оборвалось. Какой она была дурой, полагая, что он поверит ее обещанию по поводу имения! Не такой он человек… А если он не поверил, от этой мысли у нее внезапно пересохло во рту, то что собирается делать? Она подняла глаза и взглянула в лицо своего стража. Его вторая рука была решительно вытянута вперед, и это побудило ее к еще одной попытке освободиться.

— Послушайте, Луис, — начала она, уверенная, что даже такая тупоголовая латиноамериканская свинья, как он, поймет, насколько разумны ее доводы, — вы должны понять, что мне надо вернуться. Я сказала Дафни…

— Ах да… Миссис Вудворд? — перебил он ее. — Я думаю, здесь нет причин для беспокойства. Мне кажется, что она прекрасно справляется со своими обязанностями. Во всяком случае, мне она сказала…

— Она сказала вам?

— Да, когда я позвонил ей вчера вечером и объяснил, что вы неожиданно задерживаетесь. Она передала вам привет и сказала, что вы можете не торопиться. Так что…

— Я этого не хочу слышать! — Злость пересилила страх, и Габи почувствовала, как запылали ее щеки. — Да как вы посмели действовать за моей спиной и вмешиваться в мои дела?!

— Представьте, себе, моя дорогая, посмел, — тихо проговорил он, — да еще как посмел!..

— Среди всех заносчивых и высокомерных… — Габи едва могла говорить из-за душившего ее бессильного гнева, который еще более увеличился, когда в голову ей пришла еще одна мысль. — Так вы лгали мне, когда говорили, что на дорогах в Каракас пробки?

— Нет, это правда. Сегодня действительно праздник. — На губах Луиса появилась легкая улыбка. — Но я же не сказал, что мы летим в ту сторону.

— Скажите, вы всегда ведете борьбу не по правилам? — сердито спросила Габи.

— Я давно уже понял, что если начинаешь корчить из себя невинность, то добиваешься немногого, — мягко произнес он. — Но вести борьбу, дорогая… Да кто же здесь ведет борьбу?

— Я. И я буду продолжать бороться, обещаю это вам, до тех пор, пока вы не осознаете, что творите. Вы хоть понимаете, что совершили похищение?

Луис пожал плечами.

— Я, помнится, говорил вам еще в Лондоне, что это чертовски соблазнительная идея, и ее стоило бы осуществить хотя бы ради того, чтобы посмотреть на вашу реакцию. — Последовала короткая пауза. — Но вы разочаровали меня.

Габи в замешательстве уставилась на него. Это был совсем другой Луис. О нем нельзя было сказать, что он побежден. Слишком много энергии было сконцентрировано, словно в сжатой пружине, в этом человеке. Но в нем появилось что-то новое… Он выглядел абсолютно раскрепощенным, казалось, играя ею. Может быть, он думал, что уже выиграл?

— Послушайте, — Габи постаралась придать голосу всю убедительность, на которую только была способна, — если это сможет сделать вас хоть немного более счастливым, отвезите меня к сеньору Серрано. Он оформит документы о моем отречении от имущества, или как там это еще называется, и я с удовольствием подпишу эти документы, прежде чем уехать.

— Но, что же тогда раньше сдерживало ваш холодный и светлый английский ум? Почему только сейчас под принуждением вы сказали, что подпишете бумаги?

Габи постаралась побороть вспыхнувшую в ней ярость.

— Я была уверена, что все ваши обещания не стоят той бумаги, на которой они написаны, но я…