Укрощение огня

Жизнь приучила его, что самая страшная катастрофа, которая может в ней случиться, это выглядеть неловко и нелепо. Он рисковал, на глазах у всех берясь за то, в чем имел самые мизерные навыки, особенно учитывая поставленную перед собой цель… и лестный отзыв успокоил, не просто опять потешив раскормленное самолюбие, но дав понять, что опасный момент пройден как всегда блестяще. А боятся… Чего? Князь опытен далеко не в тренировочных сражениях и не тот человек, кто мог бы допустить небрежность. Он всегда вовремя останавливал и точно сдерживал удары и выпады, а сам Амани еще долго не станет для него серьезным противником.

— Хорошо, что я быстро вернул форму, — довольный собой и миром юноша сдержано улыбнулся без всякой задней мысли, и что-то вновь дрогнуло в груди его господина.

— Это не удивительно, ты занимаешься каждый день… — мягко заметил Амир, приближаясь к нему.

— Как и вы! — дерзко парировал Амани, заметив маневр и ловко уклонившись от него. — Если валяться на диване и жрать сладости, то станцевать я смог бы разве что танец пьяного гиппопотама!

Амир не выдержал и рассмеялся сравнению, подавляя неистовое желание коснуться его щеки и заправить за ухо непослушную прядку, выбившуюся из заколки.

— Верно, конечно… — и продолжил, торопясь воспользоваться открытым настроением юноши. — Если дать мышцам застояться и оплыть, никакой талант не поможет. Ты танцуешь давно?…

— 14 лет, — Аман не видел повода уклоняться от ответа, и оттого, что князь выглядел потрясенным после него, уточнил как само собой разумеющееся, — первое, что я помню о себе это занятия.

Он едва не содрогнулся, хотя справедливо признать, что его наставники постарались на славу, ведь одной красоты мало и именно танец всегда был его беспроигрышной ставкой, так что стоило только спасибо сказать тому, кто разглядел эту склонность в ребенке и сподобился дать ей возможность развиться.

И потому совершенно не понял горчившую нотку в упавшем в ответ тихом «вот как…».

Однако сочувствие и грусть в тоне мужчины резанули как ножом. Юноша недовольно повел ресницами, скрывая взгляд в их тени, и, поспешил уйти, едва представилась возможность, разозлившись на себя. Болтливость никогда не входила в число его недостатков, тогда каким образом князю с завидной регулярностью удается заставлять его выдавать о себе те мелочи, значительные и не очень, которые не знал никто больше!

Просто потому, что это на самом деле мелочи, до сих пор никого не интересовавшие, — усмехнулся Аман, — так что теперь подобное внимание льстит до потери рассудка и элементарной осторожности, а князь Амир умеет не только спрашивать, но и слышать ответ… Еще одно неоспоримое достоинство ко всем прочим его совершенствам.

И как еще живым в Райские кущи не вознесся! — вволю поехидничав, юноша отдохнул, быстро приведя себя в порядок, умывшись и сменив одежду, и прихватив с собой довольную Баст, которую несмотря на обещание, все же приходилось держать на поводке за пределами его комнат, отправился бродить по громадной крепости.

* * *

В последнее время такие прогулки вошли у него в привычку, ведь, как говориться, в каждой шутке есть доля шутки, и чтобы на самом деле «завоевать» Мансуру — необходимо узнать ее досконально. И чтобы добиться совсем иного положения, чем то, что до поры было отведено ему судьбой, мало танцев под уд Кадера, хотя когда он поделился с музыкантом своей идеей, тот посмотрел на юношу как-то странно, но смолчал.

Аман насторожился, однако поскольку так и не вызнал о каком-нибудь запрете использовать оружие в танце, — тем более что он отныне свободный человек, — только пожал плечами.

Собственно, последнее и был призван подчеркнуть задуманный новый танец, и, подразумевая, что его увидит не только князь, юноша с особой тщательностью рассчитывал и оттачивал каждое движение и жест. Усилий и времени уходило много, так что Аленькому цветочку как-то незаметно оказалось не до полировки ногтей.

Правда, традиционно доводившие его до белого каления, заминки в воплощении раздиравшего душу великолепного замысла — объяснялись еще и тем, что Кадер разумеется не мог посвящать прихотям Амани все свои дни и ночи, забыв о прочих обязанностях. И какими бы законченными фанатиками не были оба, в последние дни юноше все чаще приходилось довольствоваться скромной помощью незаменимого Тарика… От чего Аман выбивался из сил пуще, чем если бы он без роздыху от заката до рассвета ублажал господина, а с рассвета до заката танцевал тануру!

Поэтому на сегодня Аман решил совместить приятное с полезным, — пощадить свои многострадальные нервы, а заодно и замученного его требованиями мальчишку, прогулявшись подольше в поисках кого-нибудь знакомого, с кем можно было бы завести пустяковый разговор, потихоньку наводя мосты к обитателям крепости.