Укрощение огня

Мысли метались, не в силах подобрать хоть сколько-нибудь подходящее объяснение своему поступку. Когда молчание затянулось, Амир неожиданно усмехнулся в растерянные черные очи:

— Значит ли это, что моя жизнь все-таки имеет для тебя значение?

Вопрос подействовал на Амани подобно пощечине, приводя в чувство.

— Разумеется! Ведь от жизни господина зависит и моя собственная! — он резко дернул руку, тщетно пытаясь высвободиться.

— Ах, так?!

В мгновение ока Аман оказался распростерт навзничь на постели, в то время как мужчина нависал над ним, опираясь на локоть здоровой руки и придерживая уже оба запястья юноши. Близость полуобнаженного крепкого тела, собственная уязвимость и тот отклик, который она немедленно вызвала в нем, — заставили Амани рвануться еще отчаяннее.

— Вы обещали, что никогда не станете действовать силой! — яростно прошипел юноша уворачиваясь от прикосновения губ.

— Не совсем, — поправил его Амир и улыбнулся, когда поцелуй у ушка заставил Амани беспомощно втянуть воздух. — Я говорил, что ты придешь сам… Ты пришел!

Аман замер, ошеломленно распахнув глаза, а затем отвернулся, с горечью закусив губу: верно говорят, добрые намерения как раз до добра не доводят! Так попасться… А возразить было нечего.

Ощутив как застыло тело юноши рядом, Амир опомнился, гневно упрекая себя, что в кои-то веки не сдержался в ответ на очередную колючку Амани, и предшествующее бурное выяснение отношений с братом тут не оправдание! Однако, что сделано — то сделано, и остается либо идти до конца, либо снова отпустить юношу, разом сдавая все завоеванные раньше позиции, ведь он неизбежно замкнется, начнет отстраняться и защищаться от близости еще более рьяно.

— Нари, посмотри на меня! — тихо попросил Амир, отпуская его руки и вместо того, укрывая в объятии.

Аман не стал противиться и подчинился, демонстративно выгнув бровь. Он больше не сопротивлялся и не вырывался, вот только взгляд бил хуже кнута. Мужчина с трудом перевел дыхание.

— Успокойся, хайяти! Ясная моя звезда, ты прав… я обещал, что не стану тебя принуждать. И никогда не сделаю такого! — Амир поглаживал спину юноши и плечи, стараясь прогнать из них напряжение, пропускал сквозь пальцы густые пряди, покрывая легкими поцелуями его лицо — скулы, виски, сведенные брови и опустившиеся веки…

— Успокойся огненный мой… подумай сам! Хватит упрямиться, изводить себя и меня… Не нужно бояться, признай то, чего желаем мы оба… Я скорее умру, чем причиню тебе зло — верь мне, огненный мой! Отпусти себя… Просто позволь мне любить тебя…

Аман рвано вздохнул, прячась от поцелуев на груди мужчины, и это стало роковой ошибкой. Ему действительно нечего было возразить Амиру, ибо разве не сам он задавался вопросом, каков князь в постели? Разве не его поднявшаяся плоть сейчас натягивала ширваль, и сладкая судорога скручивала пах, ощущая упирающуюся в него твердь… Его проклятое тело было приучено даже в беспамятстве бурно отзываться навстречу чужой страсти! Но разве не признавал он в здравом рассудке, что как мужчина — князь Амир до неприличия великолепен? Аленький ядовитый цветочек был непозволительно слаб в этот миг, вдыхая запах его сильного тела, смешанный с травяным ароматом бальзамов, но кроме того — случилось куда худшее, то, чего он так упорно старался избежать. Он желал этой слабости…

Что ж, какова бы ни была эта его ночь — он о ней не пожалеет!

…И потому молчал, не протестуя, когда касания пробравшихся под одежду рук уже не столько успокаивали, сколько горячили кровь. Ладони плавно скользили, очерчивая линии тела — шея, лопатки, щекочущая дорожка вдоль позвоночника и мягкое прикосновение подушечек пальцев в ямочках чуть ниже поясницы… Юноша выгнулся, так и не определившись — пытается он уйти от этого до предела волнующего ощущения, или стремится к более острому, приникая к мужчине еще ближе.

В следующий миг ткань одежд плавно стекла с бедер и ног, оставляя его в одной рубашке. Амир снова уложил его на спину, но куда бережнее. Аман был более чем уверен, что знает, что последует дальше, и посмеялся над собой — он впервые абсолютно не подготовлен к соединению с мужчиной!

Он ошибся. Чуткие руки спустились по бедрам вниз почти до коленей и направились обратно, выглаживая нежную кожу со внутренней стороны, поднимаясь все выше — по плоскому животу и учащенно колеблющейся груди… Юноша лишь приподнялся, чтобы удобнее было снять рубаху, и вот он уже распростерт под ласкающим его мужчиной совершенно обнаженным, а к рукам присоединились губы. Амани изогнулся и забился, когда цепочка коротких поцелуев по ключицам, от шеи — оборвалась на соске. Прикусив затвердевшую ягоду, Амир принялся перекатывать и щекотать ее языком, и с губ заметавшегося юноши сорвался первый протяжный стон.

— Я запомню, что тебе это нравится, — мужчина на миг прервал свое увлекательное занятие, обдав жаром дыхания ушную раковину.