Читаем Укрощение повседневности: нормы и практики Нового времени полностью

Мы не собираемся ничего здесь скрывать; это действие происходит через заднепроходное отверстие либо с шумом, либо без такового; и то природа выпускает его без какого-либо усилия, то для его извлечения приходится прибегать к определенному искусству, которое с помощью самой природы позволяет ему выйти легко и иногда даже не без некоторого наслаждения. Именно это вылилось в поговорку: чтобы прожить долго и сохранять здоровье, следует выпускать ветер из зада.

Но вернемся же к нашему определению и постараемся доказать, что оно соответствует самым разумным основаниям философии, поскольку содержит в себе род, материю и отличие, quid nempé conflat genere materiâ et differentiâ, 1. Оно заключает все причины и виды; мы их рассмотрим по порядку; 2. Коль скоро оно постоянно по родовому признаку, то нет сомнения в том, что оно является таковым и в силу своих отдаленных причин, лежащих в основе ветров – их порождает слизь и плохо переваренная пища. Обсудим же это основательно, прежде чем совать свой нос в эти вещи.

Мы говорим, таким образом, что материя пука остывшая и слегка размягченная.

Так же никогда не бывает дождей ни в самых жарких странах, ни в самых холодных, ибо в первых видах климата большая жара поглощает все виды испарений, а в других избыточный холод препятствует испарениям; напротив, дожди часто идут в средних и умеренных (видах климата) (как это заметили Боден, meth. hist.[162], Скалигер[163] и Кардан[164]); то же самое происходит в том случае, когда жара чрезмерна, она не только перемалывает и смягчает продукты, но также растворяет и впитывает все испарения, чего не сумел бы сделать холод, и именно это препятствует образованию каких бы то ни было паров. Совершенно противоположное происходит, когда температура мягкая и умеренная. Ее мягкость препятствует правильному перевариванию пищи и только слегка ее смягчает, слизь желудка и кишечника может вызвать большое количество ветров, которые становятся более энергичными в зависимости от способности пищи к их образованию, будучи подвергнуты ферментации при невысокой температуре, они производят очень густые и клубящиеся пары. Это четко ощущается путем сравнения весны и осени с летом и зимой, а также при дистилляции на слабом огне.

Глава II

О различиях пука, а именно различия пука и отрыжки, и полное доказательство определения пука

Мы уже сказали выше, что пук выходит через заднепроходное отверстие. Именно в этом его отличие от отрыжки или от испанского рыгания. Последнее, хотя и формируется из той же материи, но в желудке и выходит наружу через верх по причине близости к отверстию выхода или в силу твердости и переполненности живота, или каких иных препятствий, которые не позволяют ему пройти нижние пути. В соответствии с нашими обычаями отрыжка с пуком идут парой, хотя, по мнению некоторых, она отмечена большей отвратительностью, чем сам пук: видели же при дворе Людовика Великого[165] одного посла, посреди великолепия и величия, представленных его восхищенному взору этим августейшим монархом, рыгнувшего самым подлым образом и уверявшего, что в его стране отрыжка является неотъемлемым знаком благородной степенности, царившей там? Не должно делать неблагоприятные заключения как против одного, так и против другого; ветер выходит как через верх, так и через низ, здесь паритет и не должно оставаться никакого сомнения в этом вопросе. В самом деле, мы читаем в труде Фюретьера, том 2 его Всеобщего Словаря[166], что в графстве Суффолк один вассал должен был свершить пред королем один прыжок, одну отрыжку и один пук на каждое Рождество.

Однако не следует ставить отрыжку ни в один класс с колитными ветрами, ни в класс бурчания и урчания в животе, которые также являются ветрами того же вида и которые, бурча в кишечнике, не спешат тем не менее вырваться наружу и являются как бы прологом к комедии или предвестниками приближающейся бури. Девицы и женщины, затягивающиеся узко, чтобы подчеркнуть талию, особенно этому подвержены. У них, по мнению Фернеля[167], кишечник, именуемый медиками coenum, столь переполнен газами и столь сжат, что ветры, содержащиеся в нем, производят в полости живота битвы, такие же как некогда производили ветры, запертые Эолом в пещерах гор Эолии[168]: таким образом, что можно было бы с их помощью предпринять долгое путешествие по морю или по меньшей мере заставить вращаться крылья ветряных мельниц.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научная библиотека

Классик без ретуши
Классик без ретуши

В книге впервые в таком объеме собраны критические отзывы о творчестве В.В. Набокова (1899–1977), объективно представляющие особенности эстетической рецепции творчества писателя на всем протяжении его жизненного пути: сначала в литературных кругах русского зарубежья, затем — в западном литературном мире.Именно этими отзывами (как положительными, так и ядовито-негативными) сопровождали первые публикации произведений Набокова его современники, критики и писатели. Среди них — такие яркие литературные фигуры, как Г. Адамович, Ю. Айхенвальд, П. Бицилли, В. Вейдле, М. Осоргин, Г. Струве, В. Ходасевич, П. Акройд, Дж. Апдайк, Э. Бёрджесс, С. Лем, Дж.К. Оутс, А. Роб-Грийе, Ж.-П. Сартр, Э. Уилсон и др.Уникальность собранного фактического материала (зачастую малодоступного даже для специалистов) превращает сборник статей и рецензий (а также эссе, пародий, фрагментов писем) в необходимейшее пособие для более глубокого постижения набоковского феномена, в своеобразную хрестоматию, представляющую историю мировой критики на протяжении полувека, показывающую литературные нравы, эстетические пристрастия и вкусы целой эпохи.

Владимир Владимирович Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Олег Анатольевич Коростелёв

Критика
Феноменология текста: Игра и репрессия
Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века. И здесь особое внимание уделяется проблемам борьбы с литературной формой как с видом репрессии, критической стратегии текста, воссоздания в тексте движения бестелесной энергии и взаимоотношения человека с окружающими его вещами.

Андрей Алексеевич Аствацатуров

Культурология / Образование и наука

Похожие книги