Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

Рики не смог отвести глаз, когда двое слились в долгом, глубоком поцелуе, выдававшем их томительную жажду. Наконец, он отвернулся и отошел в сторонку, давая влюбленным возможность насладиться друг другом, хотя ему мучительно хотелось смотреть и смотреть…

— Это было прекрасно, — прошептал Катце и выпрямился в полный рост. — Ладно. Идемте уже.

Все трое покинули балкон и направились к входной двери в тот самый момент, когда пожаловал Рауль. Дэрил открыл дверь, блонди вступил на завоеванную территорию и встретился глазами с Рики. Взгляд Рауля горел торжеством и презрением, монгрел в ответ окатил его ненавистью и злобой. Блонди отвернулся первым, выискивая свой трофей. Ясон по-прежнему сидел в кресле у окна и потягивал вино.

— Ясон! — позвал Рауль, расплываясь в улыбке.

— Входи, Рауль. Налей себе чего-нибудь выпить.

Рики повернулся и бросил на хозяина прощальный взгляд, и между ними словно протянулась ниточка молчаливого взаимопонимания. Затем темноволосый монгрел, не оборачиваясь, вышел из пентхауса вслед за Дэрилом и Катце.

Катце приобнял Дэрила за плечи, потом, заметив глубокую печаль Рики, другой рукой обнял и его.

— Ну, пора оторваться на полную катушку, — ухмыляясь, заявил он.

Монгрел ответил улыбкой. Близость красавца Катце возбуждала его, сочетание душевной теплоты и физической привлекательности притягивало магнитом. Неудивительно, что Дэрил втрескался по уши: бывший фурнитур был просто неотразим.

Дорога до клуба не заняла и получаса. Дэрил неотрывно глазел в окно и радовался каждому виду, каждому городскому звуку как малое дитя.

— У тебя есть обезболивающее, Катце? — спросил Рики.

Усмехнувшись, тот открыл ящичек, где, казалось, помещалась целая аптека.

— Скажи мне, в чем проблема, и я скажу тебе, как ее решить.

— Проблема в том, что моя чертова задница так и норовит загнать меня в гроб.

Катце рассмеялся.

— Да уж, твое наказание произвело настоящий фурор. Все петы Танагуры до сих пор пачкают штаны.

— Мне тут, знаешь ли, ни хрена не весело, — проворчал Рики.

— Не сомневаюсь. Извини. Скажи-ка… ты собираешься сегодня пить спиртное?

— Что за вопрос!

— Тогда получишь только «Опиат-3». Иначе тебе кранты, а потом мне кранты за то, что устроил кранты тебе.

— Ну, это лучше, чем ничего.

Катце бросил ему склянку.

— Только одну. Не больше. И ни слова Ясону.

— С какого перепугу мне ему-то докладывать? Это все равно, что пойти и попросить: пожалуйста, хозяин, отлупите меня еще разок!

Рики проглотил таблетку и почувствовал себя лучше уже оттого, что появилась надежда на скорое избавление от боли.

Дэрил хихикнул.

— А чем это вы занимались вчера ночью, Рики? И с чего это Ясон лежал там связанный?

Катце фыркнул.

— Связанный?! Ого! Вот это новость!

Монгрел злорадно улыбнулся.

— Прошлой ночью Ясон был моим петом. Я выпорол его G-ремнем, а после оттрахал.

— Гонишь! — Катце с недоверием покачал головой.

— Правду говорит! — подтвердил Дэрил. — Я сам принес ему G-ремень.

— Охренеть не встать!

— Было круто, — с мечтательной улыбкой сказал Рики.

— И как оно, расскажи?

— Все равно не поверишь. Это просто полный улет, как в нем хорошо — он так сжимается, будто отсасывает тебе изнутри.

Его спутники молчали, и Рики внезапно почувствовал неловкость. Он вытащил пачку сигарет, предложил Катце. Тот не отказался.

— Засмоли одну, а, Дэрил? — Монгрел протянул пачку фурнитуру, но тот с опаской покачал головой.

— Ну вот, мы на месте, — объявил Катце и, глубоко затянувшись, припарковался.

— Рики, ты не будешь использовать свою идентификационную карту. Я сам обо всем позабочусь. Приказ Ясона.

Монгрел кивнул. Дэрил, как завороженный, разглядывал клуб. Разноцветная неоновая вывеска украшала похожий на туннель вход, бегающие огоньки указывали путь к двери. Фурнитур никогда не видел ничего подобного. Рики-то видел, но все равно был взволнован не меньше Дэрила — уже больше двух лет прошло с тех пор, как он заглядывал в подобное заведение. Проходя по туннелю, вся троица хихикала, словно какая-то школота: движущиеся огоньки создавали иллюзию падения. Они хватались друг за друга в притворном ужасе и хохотали до колик.

— Погодите еще, поржем, когда будем отсюда на бровях выползать, — пообещал Катце.

Дверь в клуб открылась автоматически, и они попали ни много ни мало прямиком в петский рай. По всему залу на высоких платформах красовались петы. Одни просто стояли, другие танцевали, третьи активно спаривались между собой. Некоторые отличались особой привлекательностью — явно бывший класс А. Музыкальная группа вживую наяривала нечто в стиле грязный фанк с оттенком трущобной тьмы.

— Пошли вон туда. — Катце указал на незанятый уголок у платформы, и все трое уселись и заказали выпивку.

Официант не заставил себя ждать — бурбон для Катце, саке для Рики и портвейн для Дэрила.

— Ну, и как тебе тут, Дэрил? — поинтересовался Катце.

— Потрясающе. До сих пор не верится, что я здесь.

Фурнитур обвел глазами зал, поражаясь увиденному: куда ни глянь, народ совокуплялся в открытую. Некоторые посетители сношались между собой, другие наблюдали за тем, как сношаются петы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее