Укрощение рыжего чудовища

После часа ночи Люба зевнула и засобиралась домой. Но родители авторитарно оставили их всех у себя. Ушла спать будущая мама. За ней отправилась отдыхать и мама настоящая – мама Николая и Варвары Самойловых. А дети Самойловы вместе с отцом остались еще на час за праздничным столом смаковать армянский коньяк двадцатилетней выдержки и разговаривать. Разумеется, на профессиональные темы. Это несколько улучшило Варе настроение, но общий грустный осадок новогодней ночи не перебило. Заснула Варвара около трёх часов ночи. В семь утра ее разбудил телефон.

В эту новогоднюю ночь его останавливали на дороге трижды. Вот что за напасть такая, а?! Нет, он в каждом ресторане на правах радушного хозяина – тусовался потихоньку во многих компаниях, то там, то сям – везде, где были знакомые. Поздравлял, обнимал, целовал. Рассказывал анекдоты, смеялся ответно. И обнимал вешающихся на него нетрезвых дам, и возвращал поцелуи. И выпивал со всеми желающими. Лещ только успевал подливать в коньячный бокал из заготовленного еще с полудня кувшина крепкий сладкий чай. А потом Тихон садился в машину, заводил мотор, стирал с себя помаду и чужие слюни, кидал в рот пару долек мандарина из стоящего рядом на пассажирском сиденье пакета и ехал дальше.

Первый раз он откупился «красненькой». Второй раз заставили дышать в трубку и долго и разочарованно смотрели на прибор. Да трезвый он, трезвый! Но ему предложили проехать на освидетельствование в наркологический диспансер. Снова пришлось откупаться. В третий раз, уже под утро, когда Тихон возвращался домой – он просто сгрёб с сиденья пакет с остатками мандаринов и вручил его патрульному со словами:

– С наступившим, товарищ лейтенант.

То ли рожа у Тина была вконец замученной, то ли в виде новогоднего чуда ему попался порядочный гаишник, но Тихона отпустили. Презентованные мандарины приняли, счастливого пути пожелали и отпустили. И в седьмом часу утра он был уже дома. Неужели эта проклятая бесконечная новогодняя ночь закончилась?

Сил не было даже на то, чтобы принять душ, хотя Тин весь пропах женскими духами, петардами и ароматами с кухни. И это раздражало. Но усталость оказалась сильнее. Стоя бы не заснуть. Или в процессе стягивания штанов. Ведь весь день на ногах, и всю ночь на крепком чае и энергетиках. Нагнулся, стаскивая носки. Когда распрямился, перед глазами посыпались зелёные пятна. Всё, спать. Спать, спать, спать… До самого вечера.

Но принятие горизонтального положения оказало совершенно обратный эффект. Сон куда-то делался. Вместо него пришли какие-то… видения? Воспоминания? Мечты?

Розовая звезда женской ладошки с коротко остриженными ногтями на его груди. Пальцы зарываются в короткие завитки, ноготки слегка царапают кожу. Нимб золотых волос раскинулся по синей простыне. Глаза крепко зажмурены, а с приоткрытых губ – рваным ритмом жаркое дыхание. Небольшая упругая грудь. Райское яблоко, что само просится в руку. Крутой изгиб бедра, нарочно такой, чтобы сжимать руками и не давать ей отстраниться. Так ведь не отстраняется же. Прижимается.

Совсем не такая, какие ему всегда нравились. Начиная от цвета волос и заканчивая размером груди и ростом. И крошечные ступни с маленькими пальчиками – почти детские. Их целовать хочется. Но нет уж, дудки! Только этого не хватало.

А еще она хирург, подумать только. После всего… хирург. У него напрочь отказал инстинкт самосохранения, видимо. А едкие колкие реплики! И нечастая мягкая беззащитная улыбка. И голубые глаза, в которых – ум, юмор, смех. И что-то еще… Нежность. Дурацкая нежность, которая ему просто мерещится! Которой там быть не должно. Которая ему не нужна.

Старательно не думая о том, что делает, Тихон берёт с тумбочки телефон. И всё так же бездумно набирает сообщение: «Спишь?»

Ответ приходит довольно быстро, спустя минуту.

«Уже нет».

«Разбудил?»

«Первое января. Семь утра. Тебе место в лиге злодеев. Ты подлец, Тихий!»

Он довольно усмехается.

«Я предупреждал. С Новым годом, Вареничек».

«А до обеда это не могло подождать?»

«Не могу заснуть. Только домой приехал».

Варя раздумывает над ответом. Только приехал? Откуда? И, интересно… один? И тут приходит еще одно сообщение.

«Спой мне колыбельную».

Она улыбается, сонно щурясь на экран телефона. Никогда бы не подумала, что в семь утра первого января можно улыбаться.

«Тихо(н) в лесу…»

:))))

«Только не спит барсук…»

«Барсук сегодня затрахался. Причём отнюдь не в буквальном смысле».

Сердце Вари ёкает от этих слов. Но она не комментирует. Не выходит из образа. Пишет слова колыбельной:

«Лапы свои он повесил на сук…»

«Спасибо, что лапы:)».

«Читай молча!»

Он тоже улыбается. Уже очень сонно.

«Продолжай».