Укрощение рыжего чудовища

– Мальчики, вы про нас забыли? – с какими-то нелепыми и невесть откуда взявшимися интонациями из жанетно-ирэниного арсенала спросила Варвара.

Слава переводил взгляд с Вари на Тихона. Молчание затягивалась.

– Ну, мы вроде… кхм… это… закончили, да? – Ростислав наконец прямо посмотрел Тихону в глаза.

Тот после паузы едва заметно кивнул.

– Ну, тогда я побегу.

Рося шаркнул своей сорок пятого размера лапкой. Повернулся неловко. И чуть не опрокинул стоящую на углу стола шахматную доску с фигурами. Черная ладья упала на пол.

– Да чтоб тебя! – Ростислав полез под стол в поисках фигуры.

Шахматная доска. И если бы только это. В кабинете царила такая же аскетичность, как и в квартире. На столе, конечно, валялись какие-то бумаги, но было видно, что они там недавно, и что хозяин кабинета точно знает, что это за бумаги. Никаких сувениров, фигурок и всего такого прочего, чем украшают кабинеты. Только дипломы или грамоты в рамочках под стеклом на стенах – числом четыре. Два шкафа – книги в темных переплётах, большие папки-скоросшиватели с документацией. И огромный кожаный диван. И доска шахматная. Вообще не к месту. Нет, вот тут как раз к месту.

– Ты играешь в шахматы, Тихон?

Вопрос был дурацкий, неуместный и… И тут ей вспомнился дед – конструктор танков. Нет. Она не хочет, чтобы падал волчок. И даже ответ уже не так важен. Тихон ведь снова отшутится. Ляпнет какую-то ерунду. И правды не скажет.

– Не, это Ростислав Игоревич сам с собой играет на досуге.

– Конечно, Ростислав Игоревич сам с собой играет, – Ракитянский вылез наконец из-под стола и со стуком поставил ладью на доску. – Потому что с Тихоном Аристарховичем играть неинтересно. Тихон Аристархович всё время выигрывает. Еще имеет наглость предлагать мне играть на деньги. В шахматы! На деньги!

– У меня первый юношеский по шахматам, – хохотнул Тин. – Будто ты не знаешь.

– Вот врёт и не краснеет! – возмутился Слава. – Варвара Глебовна, не верьте ему!

– У меня есть разряд!

– Ну не по шахматам же, – пожал плечами Рося и направился к двери.

– А по чему? – торопливо спросила Варя. Была уверена, что Ракитянский ей ответит. А вот Тихон – не факт.

Ростислав посмотрел на друга, сидящего за столом. Перевёл взгляд на Варю. Помолчал. А потом всё же ответил:

– Греко-римская борьба. А я побегу, пожалуй. Пока Ирэна там скатерть не сжевала от тоски.

– Смотри, если сжевала, то вычту стоимость скатерти из твоего гонорара. В троекратном размере.

– Креста на вас нет, Тихон Аристархович!

– Не тебе одному ломить втридорога. А крест на мне есть и… Короче, иди уже отсюда! Спасай мою скатерть.

– Побежал, – Ростислав нажал на ручку двери. – Ирэна без меня, поди, затосковала совсем.

– Ее зовут Галя, – зачем-то уже в спину Ракитянскому сказала Варя.

– Да? – Слава озадаченно почесал в затылке. – Галя? А впрочем… – Он пожал плечами. – Какая разница?

И дверь за Ростиславом Ракитянским наконец закрылась. Тихон и Варя остались наедине. Она медленно прошла и села на стул напротив него, с противоположной стороны стола. «Я зашла на запретную территорию? За черту? Выгони меня. Дальше будет только хуже».

Тихон не торопился начать разговор. Но Варю молчание угнетало.

– Ты и в самом деле занимался греко-римской борьбой? Ходил в секцию?

– Да, – ответил он. Неохотно, но ответил. – Несколько лет. Хотя лучше бы я шахматный кружок посещал.

Видимо, он хотел, чтобы фраза прозвучала смешно. А вышло тоскливо. Как и кривая усмешка в уголке губ. Наверное, сейчас можно задать еще вопросы. И, скорее всего, Тихон ответит. На какие-то – точно ответит. Но Варе вдруг стало страшно спрашивать дальше. Словно лезть в тёмный подвал. Вместо этого она улыбнулась, очень надеясь, что улыбка получилась не слишком фальшивой.

– Знаешь, у меня брат тоже много лет борьбой занимался. Только вольной.

– «Вольники» – слабаки! – демонстративно фыркнул Тихон, словно благодарный ей за смену темы разговора. – Классики выигрывают и у себя, и в вольной. Если ты «классик», то ты умеешь и классику, и вольную. Это точно.

– Боже-е… – рассмеялась Варвара. – Как это знакомо. Вечная вражда между «классиками» и «вольниками».

– Ну, скажи, что я прав? – вдруг упёрся Тихон. В шутку, но всё же.

– Без понятия, – снова рассмеялась Варя. – Мне эти все ваши борцовские разборки до лампочки. Папа на все Колькины вопли по этому поводу, знаешь, что говорил?

– Что?

– С тренером по борьбе может поспорить только тренер по стрельбе.

Варя ожидала, что он рассмеётся. Ну смешно же! Но Тихон даже не улыбнулся. И ответил неожиданно серьёзно и задумчиво:

– Хорошая фраза. Батя у тебя мудрый мужик.

Почему-то на этих его словах что-то ёкнуло. Щёлкнуло. Дальнейшие Варины слова даже для нее были удивительны:

– Знаешь, вы с Колей очень похожи. Габаритами, привычками – и секция борьбы, и любовь к вареникам с вишней. И вообще…

Тут Варя смутилась. Замолчала. И почему-то ей показалось, что самым логичным ответом на это будет что-то вроде: «Да? Похожи? Познакомь нас, что ли?».

– Да? Бывает… – произнёс Тин ровно. – Только я не хирург, как твой брат.