Укрощение спортивной

Проницательные глаза скользят по моему лицу, отслеживают направление взгляда. Наталья берет меня за мизинец и кивает на ступени.

— Ну-ка, пойдем, поболтаем. А то мне не нужны грустные работники на предприятии. Заодно ты воздухом подышишь. Воздухом, а не дымом сигарет, — не дает возмутиться Наталья и тянет за собой.

Я иду как телок на веревочке. Почему-то хочется идти. Веет от Натальи какой-то уверенностью и неистребимым оптимизмом. И я невольно заражаюсь этими чувствами, и кажется, что завтра будет всё хорошо. И кажется, что всё наладится. Может, это чай так подействовал, но мне всё же думается на Наталью. Всё бы хорошо, и мы почти спустились, когда я оскальзываюсь на мокрой ступеньке.

Шлепаюсь как в лучших американских комедиях — поднимаю фонтаны брызг и делаю глупое выражение лица. Достается и Наталье, но она отряхивается и грозно смотрит на тех, кто старается на верхней площадке перещеголять друг друга в пародии на ржание лошади. Я же поднимаюсь, ощупываю насквозь мокрые штаны, и почему-то мне жаль вовсе не их, а разбитую чашку. Вторая посуда за сегодняшний вечер. На счастье! Ну не могу же я быть так долго невезучим. Рано или поздно черная полоса должна закончиться.

— Вот тут-то я и сел в лужу… — мне становится стыдно за свою неловкость.

— Аккуратненько так, из лужи встаём, отряхиваемся и морду лица делаем приветливой… Приветливой, а не как у больного диареей. Улыбаемся мне любимой и не робеем. Пойдем-ка в сторонку отойдем, подальше от дружественных ушей, — Наталья тянет меня дальше.

Мы отходим от гогочущих и отпускающих шутки «феечек». Останавливаемся возле «Шкоды» главного инженера. У нас все корпоративные машины «Шкоды», так уж повелось. Наталья достает помаду и начинает подкрашивать губы. Сгибается, чтобы увидеть себя в зеркальце. Мне кажется хорошей идеей оторвать это зеркальце и подать ей, чтобы она могла стоять прямо. Что-то удерживает меня от такой великолепной затеи. Утром это «что-то» я назову остатками разума.

— С тобой всё в порядке? — внимательный взгляд впивается в моё лицо. От этого начинают полыхать жгучим огнем щеки и уши.

— Первый раз из лужи женщины достают. Обычно лягушки пендалями выпроваживают. Благодарю за такое внимание.

— Не конфузься, всё бывает впервые. За аналогию с лягушкой — большое мерси…

О мои уши и щеки уже можно прикуривать… Какую мне ещё глупость ляпнуть, чтобы полностью показаться дауном?

— Не, не в том смысле… Я хотел сказать… Это была шутка.

— Я поняла, — Наталья улыбается и гладит меня по плечу, — прости, обожаю заставлять людей смущаться. Они от этого кажутся такими забавными. Но мы сейчас не об этом. Я заметила, что ты сегодня весь вечер не сводил глаз с Оксаны. Влюбился или наряд понравился?

— Я… эээ.

— Ага, понятно. Что же, должна тебя сразу расстроить, что шансов у тебя мало.

Я горестно вздыхаю. Оно и понятно, что у меня мало шансов. Тем более, что Оксана Евгеньевна уехала с этим…

— А что? Чем он лучше меня? Тем, что работает на должности повыше? Или тем, что зарплата у него в два раза больше? Чем же я хуже? Дашь сигарету?

— Конечно не дам. Ты же бросил, так что держись. Что могу сказать про Юрия… Он более успешен, и карьера в хорошем направлении движется. А ты?

— А я лох. И это судьба… — опускаю я голову, чтобы не видеть проницательные глаза.

— А ты умный парень, в тебе есть задатки лидера, но нужно их развивать. Вот ты готов опустить руки и бросить всё, лишь бы не бороться. Но это самое легкое. Как говорил Майкл Тайсон: «Когда мне тяжело, я всегда напоминаю себе, что если я сдамся, то легче не будет!» Так что продолжай добиваться её.

— Но как? На работе Юрий Геннадьевич с меня глаз не сводит. За последний разговор с Оксаной Евгеньевной вообще премии лишил. Если так дело пойдет и дальше — он меня выживет. Заставит моих красавиц написать несколько служебок и прощай, Боря!

Наталья два раза вздыхает и хлопает меня по плечу.

— Пойдем, а то нас потеряют. Послезавтра позвони мне. Я за субботу что-нибудь придумаю. Эх, если бы мы не были на ножах с Юркой, то ни за что бы не помогла. А так… И тебя жалко, и Оксанку. Задурит он ей голову, поматросит и бросит. А мне такие ценные кадры терять нельзя.

От обретенной надежды у меня теплеет в груди. И мир кажется уже не таким печальным и мерзким, несмотря на то, что у меня сырые штаны…

Я показываю на своё состояние Гарику, и он входит в моё положение. Зря я на него ругался. Всё-таки он друг и потому не оставляет. Мы едем домой на такси. Водитель подсовывает пакет, чтобы я не намочил сиденье. Я ему благодарен. Хороший он мужик, этот водитель. Такое состояние, что хочется любить весь мир.

А завтра… А завтра я отойду, а в воскресенье мы с Натальей придумаем, как нам завоевать сердце Оксаны. То есть завоюю я, а Наталья поможет. С этой мыслью я и засыпаю, укачанный дорогой.

Каких сил Гарику стоило вытащить меня из машины и затащить в квартиру — он расскажет мне потом, в красках и эмоциях. Но пока я засыпаю…