Укрощение строптивого лига

Но сегодня с утра день не задался. К плохому настроению прибавилась серая, дождливая погода. В унынии я брела по размокшей тропинке, мимо пруда, осыпанного золотыми листьями. Разглядывала тяжелые, дождливые облака, царапавшие бока о верхушки полысевших деревьев. Уворачивалась от дождливых капель, при малейшем ветерке падавших с веток. Слушала монотонное шуршание влажной листвы под ногами… И я не сразу обратила внимание на треск веток за спиной. Когда раздался громкий, отчетливый хруст, я очнулась. Резко обернулась и увидела прегромного зверя. Он сидел на задних лапах и смотрел на меня насмешливыми зелеными глазами. Пока гадала — точно ли это Тирс или все-таки голодный зверь, меня чуть кондрашка не хватила.

— Тирс?! — наконец сорвалось с дрожавших губ. Зверь лениво потянулся, встал, ловко шмыгнул в разросшиеся кусты… а оттуда вышел викарт Нормер Рийский!

«Голый?!» — от изумления я забыла закрыть рот. Долгое воздержание дало о себе знать, и как ни пыталась отвести взгляд, куда там! Однако когда он полностью вышел из-за поросли, к радости (или моему разочарованию) на нем красовалось подобие набедренной повязки.

— Учел прошлый опыт, — обаятельно улыбнулся Тирс. — Но могу снять.

— Пф-ф! — фыркнула я, пытаясь скрыть истинные чувства.

— Соскучилась? — он подходил ближе, гипнотизируя взглядом и наслаждаясь произведенным впечатлением, потому что я совершенно нескромно рассматривала его плечи, грудь с рыжими волосками, уходившими все ниже… Несомненно, Рыжий хорош и невероятно соблазнителен, но что за выходка?! Я втянула в грудь воздух, чтобы прочитать гневную отповедь, что к приличным девицам голыми женихи не приходят, но Тирс опередил:

— Вижу, что рада.

— Голым не радуюсь! — крикнула я и бросилась бежать. Еще не хватало окончательно выдать себя!

А уже дома задумалась: и как он попал в сад, охраняющийся магией?

Глава 36

Жадный, заинтересованный взгляд Веры скользил по моему телу. Я уже надеялся на успех, но она, как ударом под дых, отчеканила ледяным тоном:

— Голым не радуюсь! — развернулась и гордо ушла. Снова ее невероятно упрямый характер не позволял ей сдаться. Конечно, подобный исход я допускал и все же растерялся. Но ничего, я не менее упрям и обязательно придумаю, как приручить своенравную строптивицу.

Прежде мне не приходилось ломать над этим голову: лиеры сами одаривали меня вниманием. Теперь же пришлось размышлять долго и тщательно, перебирая в памяти Верины слова и поступки. Зато я ясно осознал, что именно нрав и ум делали Веру особенной в моих глазах. Она умела быть ироничной и не смущалась шутить над своими промахами, была живой и интересной.

Первым делом, я решил выдержать паузу. Однако по вечерам тайно пробирался в поместье, прятался среди багряной листвы и следил, как Вера, прогуливаясь по тропинке, то и дело вертит головой по сторонам, надеясь, что викарт, «которому она не рада», нагрянет вновь. Гордячка! Явно испытывает ко мне симпатию, но отказывается показать чувства.

Эта пикантность забавляла и подтверждала, что моя невеста — невероятная сумасбродка. Ну кто еще из лиер осмелился бы ожидать жениха, прогуливаясь в дешевом платье, в ужасной обуви, просто причесанная? Только Вера, чтобы ничем не выдать своего ожидания.

С каждым днем она становится мрачнее. Ее было жаль, однако так просто этой вредине сдаваться нельзя. Я приготовился к следующему шагу: использовать именины Лесака Ворвика с большой пользой.

Уютная встреча хороших знакомых, смех, вино, приятная беседа… — удачная возможность сломить сопротивление Веры.

Собираясь на торжество, я долго и тщательно выбирал сюртук. Ворвик — леер средней руки, и мое богатое облачение будет не к месту в кругу его семьи.

По правде, провозился бы долго, если бы не помощь матушки, посоветовавшей примерить темно-зеленый сюртук без вышивки и скромными пуговицами.

— Для семейного праздника это лучший вариант, — со времени отъезда Веры викартесса избегала разговоров о ней, всячески изображала беспристрастность, однако я же вижу, что мама едва сдерживается, чтобы не дать несколько советов.

— Хотите что-то сказать? — повернулся к ней.

— О чем? — вскинула она удивленно брови.

— О Вере. Вы переживаете, что мы с ней давно не выбирались в свет. Разве не так? — видно же, как тяжело маме дается молчание. Однако вместо этого она приложила руку ко лбу и выдохнула страдальчески:

— Мже несколько дней меня мучает мигрень. Ни о чем не могу думать. Я даже до последнего не знала, поеду ли с тобой, поэтому написала лееру Ворвику, что обязательно навещу его позже.

— И давно страдаете?! — я не верил ни единому слову. У викартессы отродясь не болела голова. А если бы и болела: ер Агарт всегда к ее услугам. — Признайтесь, что не хотите ехать, потому что не желаете перетягивать внимание Веры на себя.

Вместо ответа викартесса пожала плечом и покинула комнату.

«Ну, мама!» — вздохнул я, уже давно подозревая ее в особенном расположении к Вере.

К Лесаку меня вез Мейтель. Я мог бы управлять скапертом сам, но следовало использовать с умом любую возможность остаться с невестой наедине.