Укрощенная горцем

— Вот вы где, мисс Макгрегор. Надеюсь, я не заставил вас долго ждать?

Мейри обернулась. Никогда раньше она не испытывала такого облегчения при виде Коннора.

— Нет, капитан. Я только пришла.

Его лицо осветилось в ответ на ее улыбку. Сердце Мейри забилось сильнее.

— Ваша светлость, — с поклоном обратился Коннор к принцу, — как вам нравится пребывание в Уайтхолле?

— Честно говоря, — произнес принц, отступая на шаг, чтобы горец не нависал над ним как скала, — я желал бы большей конфиденциальности.

Коннор заглянул за статую, но Оддингтон уже скрылся.

— До свидания, — попрощался с ними принц, на мгновение задержав взгляд на Мейри, которая отчасти спряталась за спину Коннора.

Когда они остались наедине, Коннор глубоко вздохнул. Заглянув ему в глаза, Мейри прочла в них страх и гнев и поняла, что он изо всех сил старается взять себя в руки, перед тем как заговорить с ней. Сейчас он не казался ей агентом Вильгельма.

— Черт возьми, чего ты пытаешься добиться?

— Ничего. Я случайно наткнулась на них.

— На кого?

— На принца и лорда Оддингтона.

Коннор нахмурился, отчего стал еще красивее.

— Ты подслушивала. Я наблюдал за тобой.

Мейри его почти не слышала. Он часто наблюдал за ней. Чем бы она ни занималась, она частенько чувствовала его взгляд. Сначала это ее раздражало, особенно когда он последовал за нею в покои Куинсберри. Она не нуждается в няньках! Но, возможно, есть и другие причины его внимания? Вдруг ему нравятся ее новые элегантные платья? Сердце Мейри дрогнуло и пропустило удар. Она тут же выругала себя за глупые мысли.

— Мне не нравится, когда за мной шпионят, — поспешно заявила она, чтобы не выкрикнуть что-нибудь вроде: «Зачем ты меня оставил?» или «Я чуть не умерла без тебя!».

— Принцу — тоже.

Мейри рассеянно кивнула, засмотревшись на Коннора. Он стоял перед ней такой огромный, мужественный. Солнце играло на его золотистых прядях. Мейри почувствовала бы себя оскорбленной, если бы за нее заступился любой другой мужчина, но с Коннором она всегда чувствовала себя слабой и женственной. Так было всегда, и Мейри тосковала по этому чувству. Черт ее побери!

— Мне показалось, он зол.

Мейри непонимающе заморгала.

— Кто?

— Принц.

Его губы изогнулись так, что на щеках образовались ямочки, правая из которых смотрела прямо на Мейри.

— Ты тоже.

— Нет, я улыбался.

Но Мейри наизусть знала все его улыбки и могла поклясться, что Вильгельму он улыбался вовсе не дружелюбно. Что бы он сделал, если бы принц поднял на нее руку? Мейри тряхнула головой, отгоняя детские фантазии. Значит, Коннор, возможно, никак не связан с протестантами. Но это не причина улыбаться ему.

— Они подозревают, что король уехал не в Эдинбург.

Мейри постаралась не смотреть ему в глаза, в которых явно читалась страсть. А может, она прятала взгляд, чтобы он не прочел в нем ее собственных чувств.

— Что ты слышала?

Голос Коннора прозвучал так серьезно, что Мейри снова на него посмотрела.

— Оддингтон сказал ему, что они искали следы. Но ничего не нашли, — быстро добавила она, заметив, как напряглось его лицо. — Зато теперь мы точно знаем, что лорд Оддингтон на стороне принца.

— В чем именно? — уточнил Коннор. — В подозрениях, что королева сказала неправду? Это ничего не значит.

— Тогда мы можем…

— Нет, — оборвал ее Коннор. — Мы ничего не можем сделать. Ты прекратишь заниматься тем, чем занимаешься, и оставишь врагов короля его людям.

Больше Мейри ничего не слышала. Она молча стояла перед ним и чувствовала, как кровь закипает у нее в жилах. Она ненавидела, когда ей говорили, что она не может или не должна чем-либо заниматься лишь потому, что женщина.

— Ты хочешь, чтобы все оставшееся здесь время я шила тебе штаны?

Если Коннор и заметил ядовитые ноты в ее словах, то не обратил на них внимания, а просто кивнул в знак согласия. Мейри захотелось чем-нибудь швырнуть ему в голову.

— Мейри, стычки с камеронцами — это уже достаточно плохо, но шпионить за человеком, который — и мы оба это знаем — приказал убить больше двадцати монахинь, совсем другое дело.

— Потому что я девушка?

Коннор опустил глаза на ее сжатые кулаки и ответил ей твердым, вызывающим взглядом.

— Мейри, нет ничего плохого в том, чтобы быть девушкой. Особенно такой красивой.

— Может, я меньше возражала бы против того, чтобы быть девушкой, если бы мужчина рядом со мной не следил за каждым моим шагом.

В улыбке Коннора проявилось нечто дикое и необузданное. Он сделал к ней шаг и спросил:

— Ты хочешь, чтобы я извинился за то, что беспокоюсь о тебе?

Коннор все надвигался на нее, как непреодолимая сила, но Мейри не желала отступать.

— Зачем мне твои извинения, если в них все равно прячутся оскорбления? Честно говоря, Коннор, жизнь в Англии сделала из тебя закоснелого…