Укротить Генерального

Момент был безумно напряженный, значимый. Мне даже казалось: всю свою жизнь я шла именно к этому пику, накалу страстей и просто не могла рухнуть вниз, балансировала на вершине всех своих эмоций, чувств, будто держалась на острие иглы, когда вокруг бушевал ураган.

Слезы снова покатились из глаз.

Переломало Гордея, ох. Лицо опухшее, глаза еле видно.

Ноги понесли меня к нему.

Рука потянулась и застыла, пальцы задрожали.

— Мой хороший… — едва слышно всхлипнула я. — Где же мне тебя коснуться, чтобы тебе не было больно?

Пальцы Гордея, лежавшие поверх простыни, с запекшейся кровью, дрогнули. Я осторожно накрыла их своими, он вцепился крепко.

— Владислава? — прохрипел он, с трудом приоткрыв один глаз.

— Я.

— Как? — удивился. — Я же только что… Ты… Ты ведьма, что ли? — попытался шутить. — По воздуху летаешь? Телепортируешься?

— Нет-нет, я просто в больнице была. Ждала, что ты очнешься.

— В больнице. Ты. Ждала?!

Каждое слово было произнесено глухо, но било наповал эмоциями.

— Ждала. Больше всего на свете ждала.

— Кто сказал? Друзья?

— Я пыталась до тебя дозвониться, узнала, что ты в больнице. Они не сообщали адрес. Но мне помогли узнать, где ты.

— Я не думал, что ты в больнице. Я вообще просто хотел, чтобы ты… Чтобы тебе… Просто… Не говорили, что, все так вышло, — высказался. — Вообще ничего не говорили. Сказали бы, что уехал, и все. Приплели что-нибудь.

— Это жестоко! Жестоко и глупо, Гордей! Я переживала, — снова вытерла слезы. — Но все позади. Ты жив, это главное, пришел в себя, помнишь все-все. Остальное приложится!

— Я даже в скалолазании так не ломался, — сипло выдохнул Гордей.

— До свадьбы доживет, — рассмеялась я через слезы. — Правда, придется просить твоих родителей, чтобы они повременили с подбором невест для тебя.

— Что-о-о?

— У тебя есть невеста, в курсе?

— В курсе, — кивнул Гордей.

Я застыла на месте.

Что это вообще такое?

Я прилетела к нему на крыльях любви, но этот свинтус заявляет, будто знает о невесте, предложенной ему родителями?!

— Дай сказать… Пздц говорить сложно, еще на одно сложное изъяснение меня не хватит! — попросил Гордей, крепко сжав мои пальцы. — Помнишь наш разговор? Я сказал, что одной ночи мало. Это была лучшая ночь в моей жизни. Лучшая. Не только из-за секса, хотя трахаешься ты богически. Это все… Наше общение, шутки. Я был как будто… Как в своей обстановке, в своей шкуре. Мне было уютно и легко даже делиться стремным и неприглядным. Я предложил тебе… содержание. Содержание. Пентхаус. Себя, блин, рядом. То есть жить вместе. Почему ты отказала? Почему сразу “нет”? Содержание — это ответственность, это же достойный поступок… И это большой шаг для меня. Я вообще никогда подобного не предлагал. В принципе. Жить вместе — это большая ответственность. Ступенька к следующей вершине. Ты бы стала моей невестой, в дальнейшем — женой.

Сердце замерло.

— Я привык двигаться поступательно. Один шаг, потом следующий, потом еще один. Перепрыгивать нельзя. Так… Наверное, горы тренируют, я иначе не умею. В общем, я не успел тебе это сказать. И не считал нужным раскладывать весь план. По сути, я его сам не осознавал, пока не полетел с трассы, как смятый фантик. Я просто сам увидел все это со стороны и понял, к чему шел. Весь план, задумки, настоящие желания в отношении тебя, как на ладони. Ясно увидел и понял. До этого не понимал. А ты… Ты сразу в отказ, — добавил обиженно.

У меня рот как приоткрылся, так и остался в этом положении.

— Теперь предложение достойное, я считаю, — выразился Гордей.

— Боже… — выдохнула я.

— Это “да”?

— Это… Это… Люблю тебя, дурака! Дурака прозревшего…

Я осторожно наклонилась, коснувшись треснувших губ Гордея. Даже тут вкус его крови, трещинка глубокая. Как бы мне хотелось каждую его ранку, царапинку и ссадину залечить!

— Любишь? — переспросил Гордей.

— Люблю. Очень… Я бы не пережила, если бы ты… Если бы с тобой…

Гордей с трудом и охами поднял руку и погладил меня по волосам.

— Обо всяких шарфиках и узлах думать не смей. Я тебе запрещаю. Слышишь? Запрещаю!

— Да-да…

— Хорошо. Вот так и надо. Ласковая Коброчка. Надо же… Укротил тебя…

Он выпустил несколько глубоких выдохов, выматерился:

— Смеяться больно. Хотел пошутить про то, что если бы знал, что нужно разбиться в лепешку, сделал бы это сразу, но что-то не могу сообразить, как это все… Сказать смешно…

— Ничего не говори. Тебе отдохнуть надо.

— А ты будешь…

Гордей не договорил, я подхватила:

— Буду ли я здесь, когда ты снова проснешься? Разумеется.

— Еще раз скажешь, что втюрилась в меня? У меня страх, что я усну и все забуду. Голова болеть начала.

— Если забудешь, я напомню.

— Точно?

— Точнее не бывает. А если посмеешь откосить и сделать вид, будто просто ударился головой и не предлагал стать твоей невестой, еще и припомню…

Снова осторожно поцеловала Гордея, он шевельнул губами, захватывая мои губы. Легкий поцелуй, едва заметный, но сколько в нем было чувств, искренности, я таяла, меня будто несло куда-то ввысь.

— В коридоре мои, да? — уточнил.

— Да. Твои. Позвать?

Я не успела сказать, что в коридоре Гордея ждут только его друзья, Мерзликин сам попросил: