Укротить ловеласа

- Ну же... - бормотала Надя искусанными губами, не замечая привкуса крови. - Давайте, посмотрите хоть кто-то. Остановитесь!

Пока она замечала в толпе только своих же оркестрантов и хоровиков, они старательно маскировались под здешнюю публику и ничем себя не выдавали. Игорь и Марина с Пашей,

- два студента с пятого курса, - играли в пустоту. Журчал фонтан у эскалатора, мелькали у перил второго этажа бледные лица вокалистов, а Надино сердце с каждым глухим ударом приближало ее к инфаркту. Около Игоря остановилась только любопытная бабулька с годовалым внуком в коляске. Прямо-таки аншлаг.

Еще виолончель, еще контрабас, потом альты и скрипки. Зажмурившись на мгновение от ужаса, Надя вытерла о штаны ледяную потную ладонь, взяла смычок - и шагнула в пропасть.

- Си. Ля-ля, ре-ре, фа-фа, ля-ля, ре-ре.

Из толпы вынырнул дирижер, и Надя сосредоточилась на тонкой белой палочке, стараясь не замечать больше ничего вокруг себя. Со щитом, на щите. По крайней мере, она не подведет ребят. А там уж станет их кто-то слушать, нет ли. Что ж, если народу скидки интереснее Бетховена, значит, так тому и быть.

Подтянулся Сева с фаготом, заиграли духовики, мощный звук окутал бутики, поднимаясь к высокому куполу из стекла и металла. На секунду Надю ослепила чья-то вспышка, но она уже играла, забыв о волнении, голову заполнили ноты, напрочь вытеснив все остальное.

Она уже и не помнила, каково это: нервничаешь перед выступлением, но стоит тебе только начать, как страх куда-то испаряется, и натренированные руки сами делают свою работу.

И вот, наконец, грянул хор, и Надю окатило мурашками. Она задумала для них самое красивое появление: они должны были парами спускаться по эскалатору: сначала сопрано, потом альты, тенора... Хор планировался, как главный сюрприз для публики, ведь вокалиста невозможно опознать в толпе. Идет себе самая обычная девушка в джинсах и свитере, открывает рот, - и а-а-а! - звенят стекла, а волоски на загривке встают дыбом. И Наде безумно хотелось посмотреть, сработала ли ее задумка, но она так боялась выпасть из партитуры, потеряться, что запретила себе коситься в сторону. В конце концов, потом у нее будет шанс пересмотреть видео.

Финал девятой симфонии пронесся перед Надей, как один миг. К последним аккордам она испытала огромное облегчение, что не ошиблась, что не вылезла нигде, как пружина из старого матраса. Захотелось рухнуть ничком на сверкающие полированные полы, свернуться в позу эмбриона и зарыдать то ли от счастья, то ли от абсолютного опустошения.

Лишь приподняв подбородок, на котором остался характерный красноватый след от скрипки, и опустив смычок, Надя смогла вынырнуть из Бетховена в реальность. Звуки обрушились на нее ударной волной, и она услышала, как восторженно ревет толпа. Лишь раз в жизни Надя слышала подобные вопли: когда ходила к Диме на товарищеский футбольный матч. Но и тогда рокот болельщиков был лишь слабым отголоском сегодняшнего ликования. Люди, не скованные правилами поведения помпезных концертных залов и шиканьем бабулек-гардеробщиц, случайные слушатели во всей своей непосредственности и простоте, улюлюкали и хлопали, норовя отбить себе ладоши. Публика окружала оркестр плотной стеной, народ толпился у перил второго этажа, то там, то здесь мелькали вспышки мобильных, а в шляпе Игоря высилась горка банкнот.

Надины глаза застилала пелена то ли пота, то ли слез, и сквозь туман она с трудом разглядела лицо своего клиента. Игорь заулыбался, встретив ее взгляд, а потом бережно поставил инструмент и подошел к Наде. Коротко всхлипнув, она обвила его шею руками, повисла, глотая слезы радости. Ни Игорь, ни даже она сама не ожидали подобного поворота событий, Надя всегда была более сдержанной в проявлениях слабости, а Заславцев деликатно сохранял рабочую дистанцию. И все же сейчас он ее не оттолкнул, а лишь крепче прижал к себе, похлопывая по спине, и Надя вдруг четко осознала: у нее, наконец -то, есть настоящий друг.

- Вашу ж мать, ну вы и отожгли! - донесся до Нади ошарашенный голос Вадика.

Надя не понимала, оскорбиться ей на специфическую лексику или обрадоваться неподдельному восторгу. Она неловко отстранилась от Игоря, зачем -то отряхнула и без того чистую блузку и повернулась к Вадику. Вид у него был загадочный: всклокоченные волосы торчали во все стороны, брови уползли на середину лба, а выпученные глаза горели так ярко, что священнослужитель любой конфессии порекомендовал бы ему сейчас срочный сеанс экзорцизма.

- Слушай, я вот советовал тебе заняться эстрадой. Ну, про племяшу мою помнишь? Которая вылитая Таня Буланова?

- Таня. Кто?! - выдохнул Игорь и растерянно заморгал.

- Так вот, - Вадик даже не дал Наде ответить. - Беру свои слова назад. Скрипки и оркестры

- это прямо твое. Так что даже если ты будешь упрашивать, я тебе племяхин телефон не дам, занимайся Гариком.

Надя переглянулась с Игорем и издала странный, не поддающийся описанию звук. Что -то среднее между «ы», «э» и «о». Потом, наконец, взяла себя в руки, выдавила вежливую улыбку и дежурное «спасибо».