Укротитель Хаоса на полставки 2

– Нет. Но можно хотя бы попридержать возмущения, – через силу улыбнулась я, поднялась и вновь приподняла крышку кастрюли, чтобы хоть чем-то руки занять. – Поверь, тут всем тяжко. А будем скандалить – точно далеко не уедем. Надо вместе держаться, тогда все хорошо будет. Тьма рассеется, – со смехом повела я ладонью, нарочито пафосно глядя вдаль.

– Рассеется… – повторила Оксана, но смеяться почему-то не спешила. – Как ей рассеяться, если она у нас внутри? – подняла она на меня взгляд. – Мы знаем о ней. Мы знаем, что она ближе, чем когда либо, а значит, она уже внутри. Куда ж от нее деться теперь?

На долю секунды у меня слова застряли где-то в глотке. Дрожь прокатилась по телу.

– У тебя там точно травяной отвар был? – опомнившись, выдала я, глядя на смятый Оксанкой в бесформенную кучу пластик на столе. – Чего-то тебя в глухие дебри понесло, подруга.

Оксана ничего не ответила. Долго молчала. И все это время я возила ложкой в бульоне.

По правде говоря, понимала подругу и не понимала одновременно. Мне, чтобы принять новое мироустройство с Хаосами и Хранителями много времени не потребовалось. Оксанка же – человек иного толка. Разве можно ее в этом винить?

– Это твое, Мика, – в подтверждение моим рассуждениям тихо сказала Оксана. – Приключения, круговорот событий, магическая чебупень… Ты в мыслях этим живешь ежедневно, сказки вот свои строчишь. А я так не могу. Я не справлюсь.

– Справишься, – ответила, и коленки почему-то задрожали. Будто в предчувствии чего-то дурного. – Разве у нас есть выбор?

– Есть, – еще тише проговорила Оксана. – У меня точно… есть.

Ложка выскользнула из ослабевших пальцев и скрылась в толще бульона. Выругавшись, я что было силы дернула ручку ящичка кухонной тумбы, покопалась в нем, вооружилась парой вилок и принялась вылавливать потопленный столовый прибор.

– Ну, повариха! У кого-то каша из топора, а у меня вон, из ложек.

Еще несколько минут кряду я пыхтела, обжигала пальцы и «рыбачила» в кастрюле. Пыталась трещать без умолку, чтобы хоть чем-то заполнить внезапно образовавшуюся пустоту.

– Так ты уйти хочешь, Оксана? Я правильно поняла?

Ложка наконец была выужена и брошена в мойку, а я нашла в себе мужество заговорить.

– Не знаю, – мяла коленки подруга, не поднимая глаз. Вопрос «в лоб» застиг ее врасплох. – Просто, я не такая, как ты, Мик. У меня сил жить со всем этим не хватит и… Ну и ну! – неправдоподобно и неуместно звучно захохотала она. – Что за чушь я несу? Наверное, и правда что-то там с аурой у меня.

– Нет, – покачала я головой, адским усилием воли не позволяя себе рухнуть прямо на пол и, подтянув к груди ослабевшие коленки, зареветь от охватившего ощущения беспомощности, – ты правильно сказала, у тебя есть выбор. Ты не обязана подвергать себя испытаниям, если не хочешь. Вернее, – успела оговориться, прежде чем Оксана возразила, – если не готова.

Оксанка приоткрыла рот, тяжело вздохнув, и опустила глаза, вновь вцепившись в колени. Молчала. Не было сил говорить и у меня, но не от страха. Верно, я и впрямь чокнутая, раз не испытываю священного ужаса перед всем происходящим.

«Нормальный человек ведь должен», – украдкой глянула я на Оксану.

– Мика, – мотнула головой подруга, встретившись со мной взглядом, – я тебя не брошу. Я ж не прощу себе!

Что ни говори, а та книжечка, стирающая память сейчас ох, как пригодилась бы.

– Не переживай, – положила я ладонь на Оксанкино плечо. Улыбалась, а на деле в носу щипало от слез. – Я не сочту это за предательство. Мне даже спокойнее станет, если ты будешь в безопасности. Подальше от всего… этого.

– Правда? – с детской наивностью в глазах уставилась на меня Оксана.

Я кивнула, и подруга, шмыгнув носом, накрыла взмокший лоб ладонью и дала наконец волю эмоциям.

– Ну-у, Семенова, чего ревешь-то? – ободряюще потрепала я Оксану по плечу, погладила по вздрагивающей от всхлипов спине. – Ты ведь не на съедение волкам в лесу меня оставляешь, ей-богу! Вокруг меня столько защитников. Взять хотя бы императора того же, или Джахо. Целый батальон!

– Про Бранище забыла, – Оксана засмеялась, стирая тыльной стороной руки дорожки слез.

– Точно, – протянула я. – Всех и не упомнить прямо… Так что? Решено? Завтра твоя аура окончательно придет в норму, и сможешь домой поехать.

Подруга бодренько кивнула, виновато улыбнулась и вновь принялась тереть покрывшиеся красными пятнами пухлые щеки.

Хлопнула входная дверь. Мы с Оксаной настороженно переглянулись и не без опаски ринулись в прихожую. Но беспокоились напрасно.

– Здравствуйте, Ян Викторович, – окончательно воспрянув духом, Оксана подскочила к аспиранту, груженому связкой пузатых пакетов из супермаркета. – Давайте, помогу. А мы уже обед взялись готовить. Мика, вернее, – многозначительно глянула на меня она, подмигнув. – Ее затея.

Вчерашняя неловкость и смущение растворились в ней без следа. Стоило подумать, что подобная перемена вызвана предстоящим отъездом, как внутри засвербело от тоски.