Укротитель Хаоса на полставки. Жизнь «до»

— Потому что сюжет куда крепче закулисного мира, — моего разочарования Бранов явно не уловил. — Изменить что-то в нем довольно сложно, и мы там будем как бельмо в глазу. Нас сразу вычислят, и если просто вышвырнут обратно в наш мир… В общем, это еще самое лучшее, что может произойти. Но раз Оксану затянуло, то, думаю, нас тоже отправят в материю. Разлагаться.

Жутковато звучит, и, похоже, не видать мне моего Императора.

— Надеюсь, здесь мы не будем разлагаться, — задумчиво протянула я. — Как вы сказали? В закулисном мире?

— Угу, — кивнул Бранов, — именно. Нет. Пока нас не обнаружили, можешь быть спокойна, Вознесенская.

Не сказать, что ему удалось меня успокоить, но все же… Только бы Оксана там совсем не разложилась!

От ужаса у меня язык ворочаться перестал. Поэтому остаток пути мы шли молча. Перебираясь от островка к островку, наконец оказались у Дома Совета: того самого шалаша на сваях с крышей пагодой.

Встречные коты улыбались и предлагали нам рыбу и улиток. И если аспирант набрал целые карманы местного деликатеса, то мне есть совсем не хотелось. Несоленая вяленая рыба на вкус хуже, чем просто отвратительная, а съесть пусть и печеную теперь, но некогда слизкую и противную улитку… Нет уж, увольте. Я пока от голода не умираю.

— Ян Викторович, а кто такие…

— Кажется, — поджал губы Бранов, плюхнувшись у огромного костра перед Домом Совета и достав улиток из карманов, — мы уже перешли на «ты». Там, в лесу.

Действительно, аспирант не лгал. Я и впрямь имела неосторожность фривольно обратиться к нему. Несколько раз причем.

— Простите, — затараторила я, — нехорошо получилось. Я просто…

Бранов глухо заворчал, отбрасывая осколки ракушек в огонь.

— Не тараторь, — выставил он ладонь. — Спокойно. Учитывая неординарность обстоятельств, здесь можешь обращаться ко мне на «ты» и по имени.

Он улыбнулся, а отражения костра в его темных глазах заплясали веселее. Потерев ладонь о штанину, он протянулся ко мне, будто познакомиться хотел.

— Ян.

От сердца отлегло, а улыбка сама собой на лице отобразилась. Несмотря на все доводы «за», у меня частенько возникало стойкое ощущение, что я его невероятно раздражаю. Но раз уж мы теперь на «ты»…

Я уселась рядом и бойко подала руку в ответ.

— Очень приятно, Ян. А я Мика. Думала, уж и не предложите на «ты»… — я хохотнула. — Вернее, не предложишь.

Бранов пробубнил что-то не совсем радостное в ответ, жуя своих улиток, а затем напомнил.

— Ты что-то спросить хотела.

— Ах, да! — я совсем развеселилась и осмелела. — А кто такие эти «Укротители»?

— Очень приятно, Ян. А я Мика. Думала, уж и не предложите на «ты»… — я хохотнула. — Вернее, не предложишь.

Бранов пробубнил что-то не совсем радостное в ответ, жуя своих улиток, а затем напомнил.

— Ты что-то спросить хотела.

— Ах, да! — я совсем развеселилась и осмелела. — А кто такие эти «Укротители»?

— Я Укротитель, — скривился он. — Ты же сама уже догадалась, зачем спрашиваешь.

— Но не тигров же ты укрощаешь!

— Я же объяснял уже, — Бранов поерзал и с осуждением поглядел на меня, — такие как я, не позволяют книжкам совсем наглеть. Ты чем слушаешь?

Я расстроенно сникла. Сам поди не знает, потому и ответить нечего.

— Ладно, ладно. Поняла я, что Укротители укрощают книжки. Масло масленное, ей богу! Еще-то хоть можно спросить?

— Ты же все равно не отстанешь, — пожал плечами Ян и захохотал. — Юный мой натуралист! Тебе бы на учебе подобное рвение, цены б тебе не было!

Я улыбнулась, пытаясь удержать в памяти несколько десятков вопросов разом.

— Ты назвал все это «закулисным миром». Закулисный… Как это вообще?

Расправив обнаженные печи, Ян задумался на секунду. Будь его воля, точно бы целую лекцию провел. Со слайдами и последующим тестированием, будь оно неладно.

— Закулисье — это скорее мой личный термин. Я его придумал, потому как ни одна история не висит в вакууме. Основная нить сюжета не может существовать без внутренних событий, поэтому мир словно надстраивает необходимые и недостающие связи. Правда, для этого нужна энергия, а значит, историю должны читать. Тогда она становится живой и никого не затягивает в материю. Если автор верно выстроил сюжет, не создал предпосылок к внутренним смысловым конфликтам, закулисье выстраивается легко и логично.

— Ясно, — протянула я, повертев головой. — Это как айсберг. История книги — верхушка, а надстроенный мир — закулисье, его глубинная смысловая часть.

Бранов удовлетворенно кивнул.

— Вот видишь, соображаешь, когда хочешь.

Я покривилась в ответ.

— Но если так, то почему мне тут мало что знакомо? Я ведь автор… Почему кошкоты оказались совсем другими?

— Значит, недодумала ты свой мир. По неосторожности создала конфликтные цепочки событий и предпосылки к ним.

Бранов сморщился сплюнув. Похоже, ему вместе с мясом обломок ракушки попался.

— Ой, порадовал… — расстроенно сникла я и принялась теребить край самодельной «туники». — Век корить меня за дурной сюжет будешь?

Аспирант в удивлении поглядел на меня.