Укротители молний

С е р г е й (потрясая телеграммой). Сделайте улыбочки, приготовьтесь, иначе читать не буду!..

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Дай телеграмму!

С е р г е й. Спокойно!.. Слабонервным — под язык таблетку валидола.

Н а т а ш к а. Читай, Сережа!

С е р г е й (читает). «Смотрите сегодняшнюю «Правду». Институт физики предлагает постоянную работу Москве. Предоставляют трехкомнатную квартиру Ленинском проспекте. Гарантируют прописку всем членам семьи. Институте Гнесиных согласован перевод Тани на третий курс. Договорился о работе Сергея системе Академии наук. На раздумья дали десять дней. Срочно позвоните мне телефону 137-20-52. Почему молчит наш телефон? Пытался дозвониться — не смог. Целую всех. Ваш отец».

М а р г а р и т а  П е т р о в н а (разворачивая газету). Портрет… отца… (Читает, руки ее дрожат.) Господи!.. В один день столько свалилось!.. Дай телеграмму, сынок. (Берет телеграмму, читает ее, ходит по комнате, как по чужой квартире.) Москва!.. Государственная премия… Квартира на Ленинском проспекте… Доченька, это случайно не сон?

Т а н я (целует мать, Сергея, Наташку). Мамочка!.. Это совсем не сон!.. Это все так!.. Ради этого папа отдал двадцать лет жизни… (Берет из рук матери телеграмму, подбегает к телефону, набирает номер, дует в трубку, но тут же со злостью бросает ее на рычажки.) Опять испортился!.. Сережа, Наташенька, одеваемся и едем на центральный телеграф! Позвоним в Москву по автомату!

Наташка и Таня скрываются в соседней комнате. Маргарита Петровна идет в свою спальню, но тут же возвращается. Увидев сына, стоящим в глубокой задумчивости, подходит к нему.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Почему такой грустный, сынок?

С е р г е й (рассеянно). Так…

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Ты не рад, что у отца такая победа?

С е р г е й. Государственная премия — это здорово.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. А Москва?

С е р г е й (рассеянно). На Руси живет много пословиц и поговорок о Москве… «Москва — всем городам город», «Москва бьет с носка…», «Москва слезам не верит…».

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. При чем тут пословицы и поговорки?

С е р г е й (в задумчивости). Москва слезам не верит… Чудно́…

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Что здесь чудного? Старинная пословица феодальной России!

С е р г е й. А я хотел бы, чтобы Москва верила и радостям, и слезам. (Пауза.) Таня!

Т а н я (выйдя из своей комнаты). Что?

С е р г е й. Напиши открытку Егору. Пусть немедленно приезжает.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Зачем?

С е р г е й. Некоторые вопросы теперь нужно решать уже с ним.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Это по каким таким законам?

С е р г е й. По законам совести. Не забывайте, что он жених Татьяны и через месяц у них свадьба. (Тане.) Чего молчишь?

Т а н я. Как скажет мама.

М а р г а р и т а  П е т р о в н а. Ну знаешь что, Сергей Леонидович!.. Рано ты начал командовать в доме!..

С е р г е й (Тане). Если не напишешь ты — я сделаю это сам.

Затемнение.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Бревенчатая рыбацкая избушка с двумя окнами и дверью. Печка, стол, три грубых табурета, по стенам — нары, застланные сухим камышом. На крючках и огромных гвоздях висят рыболовные снасти, удочки. В простенке между окнами висит ружье. На нарах на грубой мешковине лежит  С а в е л и й. Он в выцветшей гимнастерке и брюках галифе. Ноги накрыты вытертым одеялом. Рядом с топчаном — кованый сундук. У топчана стоит  Е г о р. Слушает у отца пульс.

Е г о р. Ритм галопирующий.

С а в е л и й. Ты что, врач?

Е г о р. Я про твою болезнь прочитал столько, что спокойно могу вытаскивать билет с этим вопросом на экзаменах в медицинском.

С а в е л и й. Ну и что ты вычитал? Сколько лет я могу еще носить этот осколок под сердцем?

Е г о р. Можешь носить до ста лет. А может случиться так, что в один прескверный день он возьмет и повернется.

С а в е л и й. Что нужно сделать, чтобы этот прескверный день не приходил подольше?

Е г о р. Бросить работу и находиться под строгим наблюдением врачей.