Укрытие. Книга 3. Пыль

Джимми уклонился от очередной стальной колонны в середине туннеля. Направив свет фонарика вверх, он увидел над головой балки, которые поддерживала эта колонна. С потолка свалилось несколько камешков, и это дало Джимми новый повод для тревоги. Он вдруг осознал, что уже менее неохотно следует за Кортни. Джимми прибавил шагу, стремясь к светлому прямоугольнику впереди, позабыв, что́ оставил за спиной и куда направляется, и думая только о том, как выбраться из-под этих неустойчивых земляных сводов. Где-то далеко позади послышался громкий треск, затем шум небольшого обвала и крики, требующие освободить проход. Мимо него протиснулась Ханна. Он поставил Элизу на землю, и они вместе с близнецами побежали вперед, то попадая в луч фонарика Кортни, то выбегая из него. Потоки людей устремились назад, подсвечивая фонариками на касках и направляясь к дому Джимми. Он машинально похлопал себя по груди, проверяя, на месте ли старый ключ, который он надел, когда покидал серверную. Его укрытие осталось без защиты. Но страх, исходящий от детей, каким-то образом сделал его сильнее. Он боялся меньше, чем они. Он обязан быть сильнее.

Туннель подошел к благословенному концу, и близнецы выскочили из него первыми. Они испугали грубоватых людей в темно-синих комбинезонах с заляпанными смазкой коленями и кожаными фартуками, набитыми инструментами. На лицах, белых от мела или черных от копоти, удивленно распахнулись глаза. Джимми задержался у выхода из туннеля, пропуская вперед Риксона и Ханну. Когда люди увидели сверток на руках Ханны, все работы прекратились. Одна из женщин шагнула вперед и протянула руку, желая дотронуться до ребенка, но Кортни жестом остановила ее и велела остальным вернуться к работе. Джимми вглядывался в толпу, нет ли среди людей Джульетты, хотя ему и сказали, что она сейчас наверху. Элиза протянула к Джимми ручонки, упрашивая, чтобы ее снова взяли на руки и понесли. Джимми поправил рюкзак и поднял девочку, игнорируя боль в бедре. Висящая на шее Элизы сумка с тяжелой книгой била его по ребрам.

Он присоединился к процессии детей, шагавших между замершими рабочими, которые подергивали себя за бороды, почесывали головы и разглядывали его с таким видом, как будто он попал сюда из какой-то вымышленной страны. И в глубине души Джимми ощутил, что они сильно ошибаются. Два мира объединились, но они были совершенно разные. Здесь было обилие электричества, ровно светили лампы, повсюду много взрослых. Тут даже пахло иначе. Рокотали механизмы, в отличие от безмолвствующих машин в его мире. И долгие десятилетия взросления вдруг неожиданно панически отшелушились от него, когда Джимми заторопился, догоняя остальных, став лишь одним из перепуганных юнцов и детей, выбравшихся из тени и тишины в его яркий, переполненный жителями новый дом.

22

УКРЫТИЕ 18

Для детей обустроили небольшую спальню, а по соседству в том же коридоре, но в отдельной комнатке поселили Джимми. Элиза вцепилась ему в руку — такой расклад ей совершенно не понравился. Кортни сказала, что еду им принесут, а пока они могут принять душ. На одной из коек лежала стопка чистых комбинезонов, кусок мыла и несколько потрепанных детских книжек. Но сперва она представила им высокого мужчину в чистейшем бледно-розовом комбинезоне, каких Джимми в жизни не видел.

— Я доктор Николс, — сказал он, пожимая Джимми руку. — Полагаю, вы знакомы с моей дочерью.

Джимми его не понял. Но потом вспомнил, что фамилия Джульетты — Николс. Он изображал из себя храбреца, пока этот высокий и чисто выбритый мужчина заглядывал ему в рот и в глаза. Затем к груди Джимми был прижат кусочек холодного металла, и Николс внимательно что-то послушал через трубочки. Все это казалось Джимми знакомым. Чем-то из далекого прошлого. Он глубоко вдохнул, когда ему было велено. Дети наблюдали за всеми этими процедурами настороженно, и Джимми понял, каким образцом он для них был — образцом нормальности и смелости. Он едва не рассмеялся, но вспомнил, что должен дышать так, как его попросил врач.

Элиза вызвалась быть следующей. Николс опустился на колени и осмотрел просвет на месте ее недостающего зуба. Он спросил ее про зубную фею и, когда Элиза покачала головой и сказала, что никогда про нее не слышала, достал и вручил ей монетку. Близнецы тут же подскочили и стали упрашивать, чтобы их осмотрели после нее.

— А феи настоящие? — спросил Майлс. — Мы слышали разные непонятные звуки на ферме, где выросли.

Маркус извернулся и втиснулся перед братом.

— А вот я однажды своими глазами фею видел, — заявил он. — И еще я потерял двадцать зубов, когда был маленький.

— Правда? — уточнил Николс. — А ну-ка улыбнись. Превосходно. Теперь открой рот. Двадцать зубов, говоришь?

— Угу, — подтвердил Маркус и вытер рот. — И каждый из них снова вырос. Кроме одного, что мне выбил Майлс.

— Я случайно, — буркнул Майлс.

Он задрал рубашку и попросил послушать, как он дышит. Джимми заметил, как Риксон и Ханна теснее прижались к малышу, наблюдая за врачом. И еще он заметил, что Николс, даже осматривая мальчиков, все время поглядывал на младенца на руках Ханны.