Укрываясь крыльями Икара

В первую ночь меня измучили комары. Я накрывалась с головой, отмахивалась и фыркала. Наглые северные комары проникали даже в самые маленькие щелки. А если я все-таки не выдерживала и высовывала нос из-под одеяла, они набрасывались мгновенно. И мне оставалось только прятаться под одеялом и каким-то образом заставлять себя поспать. Московские комары были намного добрее и гуманнее к человеку.

Глава 5. Громозека

На следующий день я надела горнолыжные ботинки и пошла за тренером в сторону горы. Андрей Леонидович показал, как правильно держать лыжи на плече. Я стучала по асфальту громоздкими ботинками и поправляла то и дело непослушные лыжи, которые скатывались с плеча, как по горке. Я грохотала на всю улицу и со стороны была похожа на Громозеку.

С непривычки горнолыжная обувь казалась мне неподъемной и неудобной. Сдавленные пальцы затекали. Других ботинок у тренера не было. И я понимала, что мои высказывания по поводу неудобной обуви, лучше держать при себе. Тело спортсмена в горнолыжных ботинках наклоняется вперед. Шагая по земле, таким образом, движение замедляется. Я чувствовала себя новичком-луноходом, который впервые ступил на лунную поверхность и должен был за короткий срок научиться ходить в непривычных для него условиях. Я старалась. Пока мы шли по асфальтированной дороге, я полностью освоила эту несложную науку. Правда, ноги болели дико, икры задубели, а бедные пальцы, казалось, кричали из глубины ненавистных ботинок, чтобы их немедленно освободили, так как терпеть было невозможно.

Тренер увидел мою страдальческую мину, но спокойно сказал, что к ботинкам надо привыкнуть – для новичка это нормально. Я поняла, что боли в ногах – это часть тренировочного процесса, а на тренировках никогда не бывает просто. Закусила губу.

У подножия горы возле подъемника мы нашли удобную полянку под небольшим наклоном, и тренер стал показывать, как застегивать крепления, как правильно стоять на лыжах и держать лыжные палки.

Теоретически я все понимала. Я улыбалась, кивала, пыталась выполнить то, что хотел от меня Андрей Леонидович, но как только я застегивала крепления и пыталась выполнить незамысловатые упражнения на снегу, лыжи запутывались или разъезжались, и я падала. Вставала, глупо улыбалась, смотрела на Андрея Леонидовича, но он-то не улыбался, а начинал злиться и кипеть.

Моя черная, пушистая, и совсем не горнолыжная шапка съехала на бок. Мокрая, снежная, красная, я падала и падала и ничего не могла понять. Что бы я ни пыталась делать, лыжи брыкались, как неприрученные строптивые лошадки, и скидывали меня на склон.

– Ну, что же ты делаешь, Аня! Я тебе что сказал! Колени согни, согни же ты колени, в конце концов, дура!!!

Тренер орал. Я разбудила в нем страшную бурю!

– Ты зачем одела эту глупую шапку! Ты же, как торгашка, в этой шапке! Чтоб не одевала ее больше!

Андрея Леонидовича прорвало. И бедная моя шапка получила от тренера свою порцию критики.

Андрей Леонидович кипел. Плюнул в сердцах, выругался, махнул рукой, отошел к подъемнику и сел на свободную лавочку.

– Чего стоишь! Работай! Я тебе уже все сказал!

Чувствуя себя на лыжах глупой каракатицей, потихоньку начала все-таки куда-то катить, приседала с одной ноги на другую, тряслась от страха, пытаясь приручить непослушные, несговорчивые лыжи.

Солнце припекало. На проталинах, на свободной от снега земле, прорастала острая травка, и желтые головки мать-и-мачехи украшали хмурые серые камни.

Андрей Леонидович успокоился, разговаривал с кем-то возле подъемника, время от времени поглядывал на меня.

В тот момент я поняла, почувствовала в себе, что, оказывается, была совершенно не лыжным человеком. Я занималась в гимнастическом зале десять лет. Я выполняла на батуте и на других снарядах сложнейшие элементы. Но здесь, на склоне, в горнолыжных ботинках и лыжах я становилась неповоротливой и неуклюжей. И не похожа была на профессиональную спортсменку.

В те минуты, когда я пыталась все же приручить к себе лыжи, и слушала крики и наставления тренера, почему-то в моем сознании всплыла картинка из далекого детства. Когда мне было лет семь, я поехала с родителями в лес покататься на лыжах. У меня не получалось, я все время падала и очень устала шагать на деревянных и непослушных лыжах по колее. Заплакала и стала капризничать, а папа психанул и раскричался, потому что надо было все равно идти…

Первая тренировка закончилась. Еле доковыляла до дома в горнолыжных ботинках. После обеда прибежала Дашка и позвала меня в гимнастический зал, сказала, что с тренером договорилась, и меня пустят позаниматься. Пожала плечами – хорошо.

В гимнастическом зале Дашка сидела на матах и смотрела на меня с восхищением. А я отдыхала на шпагате, скрывая смущение и неловкость. Было бы глупо теперь называть себя гимнасткой. Немного размялась, на дорожке выполнила простые гимнастические элементы: кувырки, перекидки, перевороты. И почему-то удивила местного тренера, когда сделала какой-то несложный элемент на маленьком бревне.

Глава 6. На вершине Умптека