Укрываясь крыльями Икара

Снег лежал на склоне островками. Фанатики-туристы аккуратно объезжали по горнолыжной трассе выступающие из-под снега шершавые камни и темные участки земли. Вдоль склона то и дело летали белые северные птицы.

Подъемник работал монотонно, как покорная трудовая лошадка, поднимая на вершину неспокойных любителей горнолыжного отдыха. В пургу и в непогоду подъемник отдыхал и, казалось, радовался, тихо поскрипывая под завывание ветра. На стальном тросе плавно покачивались пустые холодные кресла.

Но в конце мая погода стояла по-летнему светлая и безветренная, подъемник работал и работал с утра до вечера, упрямо тянул на вершину Хибин туристов и горнолыжников.

Последние дни горнолыжного сезона!

На третий день Андрей Леонидович спросил: «Ну что, Аня, поехали на гору?» Уставился на меня и зашевелил угрожающе рыжими усами. «Ну, как, Аня, ты готова?» – ¬ Вопрос тренера не принимал возражений. Я робко кивнула и посмотрела наверх. Мурашки побежали по коже. В животе забурлило. В моей жизни самой большой вершиной была ледяная горка во дворе. Сердце сжалось от страха: как можно вообще скатиться с этой огромной горы.

Сели в кресло подъемника, опустили к ногам стальную защитную рамку. Кресло жалобно скрипнуло под нами, и, медленно покачиваясь, как будто со вздохом, покатилось по зазубренной дорожке. На ногах болтались лыжи. Руками вцепилась за лыжные палки – вдруг упадут.

За нами ехал Сашка Михайлов. Что-то там бубнил и был в отличном настроении. Он-то приехал отдыхать и прекрасно проводил время в Кировске с друзьями.

Мы медленно поднимались на гору. Я смотрела на камни, и мне казалось, что я лечу над пропастью. Ледяные, хмурые выступы, сверкающее, будто стеклянное, снежное полотно. От смертельного падения меня спасала защитная рамка и пластиковое кресло. Трос подъемника вдоль склона смотрелся жалко и неубедительно. Один только шквалистый ветер способен был перевернуть все эту хлипкую конструкцию. Мое сердце не отличалось горнолыжной храбростью и нагоняло на меня страх в самый ненужный момент.

Андрей Леонидович был неразговорчив. На кресле подъемника мы сидели плечом к плечу и молчали. В тот момент я не пыталась анализировать свои ощущения. Андрей Леонидович выбрал меня, как перспективную спортсменку, и теперь я должна была найти в себе внутренние силы, включить скрытые человеческие возможности, чтобы добиться результата за короткие сроки. У меня не было времени на долгие годы тренировок. Я хорошо видела планку, которую поставил передо мной тренер по фристайлу.

Андрей Леонидович молчал. Высокие планки и серьезные олимпийские цели он ставил перед всеми ребятами. Тренеру не нужны были горнолыжные туристы.

Моя первая вершина, преодоленная с помощью подъемника за несколько минут. Я не приложила особых усилий, чтобы взобраться на нее. Всю черновую работу сделал неутомимый труженик – подъемник. Тело не испытало перенапряжения, душа была спокойна. И все же это была моя первая вершина! Она отпечаталась в памяти на всю жизнь.

Я стояла на заснеженном островке. Шаталась, опьяненная горным воздухом, ощущая с дрожью холодное дыхание пропасти. Неправильное движение, неверный шаг, роковая ошибка – и все, и летела бы я, отскакивая от горы, как сломанная игрушка. Остро тогда ощущалась эта тонкая грань между жизнью и смертью.

В тот миг на вершине я вдохнула грудью особенный воздух, и он впитался мгновенно в каждую клеточку тела. Я заболела, заразилось вершиной. В мою душу как будто вцепилась гора. Но тогда я чувствовала только дикий животный страх.

Ноги подкашивались. Я боялась оглянуться. Я закоченела от страха. Гордые каменные великаны возвышались вокруг меня, сверкало ослепительное солнце. А в моей голове стучало: «Лягушка, куда же ты забралась? Ты же не умеешь летать, глупая!»

Я не хотела, чтобы тренер заметил мой страх, и стискивала зубы.

Андрей Леонидович уже стоял на лыжах и ждал меня: «Аня, клади лыжи на снег. Так, все правильно, застегивай крепления, молодец, научилась. А теперь согни коленочки, просто согни колени, наклонись вперед и спокойно езжай по моему следу. Не волнуйся. Держи палки рядом с лыжами, руки в стороны не отводи. Тихо, спокойно, не торопись, потихонечку отталкивайся лыжами аккуратненько, все поняла?» Я-то все поняла, только не представляла, как это выполнить. Андрей Леонидович легко лавировал по снежной дорожке между камнями. А мои лыжи катились сами по себе туда, куда и следовало им двигаться по закону всемирного тяготения. Строптивые лыжи не послушались тренера, а повернули строго вниз, указывая острыми кончиками на самую короткую горнолыжную трассу – через груду камней, грозно выступающих из-под снега.

Все то, что мне сказал тренер, я выполнила с точностью до наоборот. Я выпрямилась, как солдатик, и глупо размахивая палками, покатила в сторону камней. Лыжи с каждой секундой наращивали скорость. Выпучив глаза, я не понимала, что происходит. То есть я понимала, только была похожа на кролика, который увидел на горе каменного удава.