Укус

— Это — однозначно последний раз, когда я убиваю кого-то в своем доме, — сказала она.

Взглянув на Кэт, я различил на ее лице тень улыбки. — Надеюсь, — отозвался я.

— Теперь вернемся и уберем за собой.

— Снова?..

— Снова.

Мы вошли через черный ход на кухню и включили свет. Наши руки были буквально по локоть в крови Эллиота. Кэт каким-то образом посадила себе кляксу на правую щеку. Я нашел ее странно привлекательной в таком виде, но все равно сказал, что она испачкалась. Ее рубашка была, на первый взгляд, незапятнанной, а если что-то и попало на некогда-джинсы, то радужные потеки добротно скрывали сей факт.

Она вымыла руки в кухонной раковине и вытерлась бумажным полотенцем. Следом за ней привел себя в порядок и я.

— Чистый? — спросил я, едва привел себя в порядок.

— Как новый медяк, — заверила меня Кэт.

— Ты вроде как тоже.

— Тогда пошли.

— Возьмем с собой зонтики, или ограничимся перчатками? — попытался неуклюже пошутить я.

— Зонтиков нет. Как насчет перчаток и фартуков?

— Я фартук не надену.

— А перчатки — неплохая идея, — она открыла шкафчик над мойкой и, после непродолжительных поисков, извлекла две пары желтых резиновых рукавиц. Такие люди надевают иногда для мытья полов, а особо чувствительные к чистящим средствам — и для посуды. Одна пара была даже нераспакована. — То, что нужно, — вынесла вердикт Кэт. — У нас ведь может и не быть возможности вымыть руки там, где мы бросим этого ублюдка.

Прихватив со стола свежий рулон бумажных полотенец, она засунула его под мышку.

— У меня еще есть влажные салфетки там, в машине. Так что насчет фартуков?

— Пойдем без них, молю. К тому времени, как мы его доставим, он уже, скорее всего, высохнет.

— Ладно, последний раз спрашиваю: что еще мы можем взять?

— А вдруг нам в дороге захочется пить?

— И есть, — добавила она. Протянув рулон полотенец и перчатки мне, она открыла холодильник и глянула внутрь. — «Пепси» пойдет?

— Вполне.

— Есть еще простая вода в бутылке.

— Тоже берем.

— Пиво?

— Не издевайся. Не хватало еще выгружать труп под хмельком.

— Может, залить кофе в термос?

Я покачал головой.

— Нет времени. Нам пора.

— Выходит, ты не станешь просить меня сготовить завтрак?

— Я хотел бы, но, боюсь, не выйдет.

— Ладно, погоди, я прихвачу кое-что.

За несколько минут Кэт уложила в сумку шесть банок «Пепси», шесть пластиковых бутылочек с негазированной водой, пачку печенья «Орео», салями, немного сыра и коробку крекеров.

— Этого хватит? — спросила она, по кругу оглядывая кухню.

— Скатерть? — выдвинул я предположение. — Тарелочки?

— Прошу, не умничай.

— Ножи, вилки, ложки?

— Нож! Нож понадобится для салями! — она помчалась к кухонному столу, протянувшему ей навстречу выдвинутый ящик, и выудила нож для стейка — с деревянной ручкой и длинным зазубренным лезвием. Она сунула его острием вперед в сумку.

— Помни, что он здесь, — предупредила она меня. — Не хочу, чтоб ты снова поранился.

— Я буду осторожен.

— Ну что ж, тогда — все?

— Да, теперь уж точно.

— Славненько. Я забегу кое-куда ненадолго, прежде чем мы отправимся в путь.

Она поспешила в ванную первого этажа — отделенную от кухни только коротким коридором. Когда Кэт вернулась, пришел мой черед. В этой ванне не было зеркал в забавных местах, и запах здесь был приятный и свежий. Облегчившись, я умылся горячей водой с душистым мылом.

В зеркале над раковиной, тем не менее, даже после умывания отражался кто-то со спутанными грязными волосами, мешками под глазами и всклокоченными бакенбардами. Я походил на чокнутого грабителя могил, одевшегося в цивильную рубаху.

Довольствуйся тем, что есть, идиот. Ты грохнул какого-то парня, забив ему в сердце деревянный кол. Скажи спасибо, что на тебе не оранжевая тюремная роба.

Но его, как ни крути, нужно было грохнуть, напомнил я себе — чтобы Кэт могла жить дальше. Тот ублюдок больше не будет донимать ее. Не будет заявляться к ней по ночам, чтобы тыкать своими клыками где попало. Не будет сосать ее кровь, как какой-то москит-переросток.

Поделом, думал я, выходя навстречу Кэт в кухню. Дуракам везет.

— Я прихватила спички, — сказала она мне и похлопала по левому карману своей рубашки, что заставило ее грудь подпрыгнуть под яркой, пестрой тканью.

— И зачем нам они?

— Черт его знает. Можно разжечь походный костер, можно спалить родную школу дотла.

— Бесконечное число возможностей, — хмыкнул я.

— Будь готов — это мой девиз! А мы, как думаешь, готовы?

— Наверное.

— Тогда — в путь.

Отправив в продовольственный мешок рулон полотенец и перчатки, я подхватил его. Кэт погасила все света и заперла дом. Когда мы дошли до автомобиля, Кэт открыла заднюю дверь, и я бросил поклажу на пол за передним сиденьем.

Кэт пошла к водительской дверце.

— У тебя есть шланг? — спросил я.

— Шланг?

— Садовый шланг. Такой, чтоб дотянул до дорожки.

— О! Отличная идея. Где-то здесь лежит.

— Я тут только на минуту, можешь уже выезжать.