Укус ящерицы

— Я детектив. — Инспектор пожал плечами. — И не могу дать точный ответ. Обгорел он ужасно, но только выше пояса. Остальная одежда сохранилась почти нетронутой. Тело было покрыто пеной, что сильно мешало проведению экспертиз. По крайней мере так мне сказали. Но ведь здесь и специалисты не вашего калибра. Или… — Он сделал вид, что мысль эта только сейчас пришла ему в голову. — Или не столь, как я подозреваю, прилежные в работе. Вы бы посмотрели сами.

— Ну вот опять, — пожаловалась Тереза. — Хотите, чтобы я помогла, Лео, перестаньте петь мне дифирамбы.

— Как пожелаете. Что еще нам известно?

Комментарии инспектора по поводу ключа весь день не давали Косте покоя. Выведя очевидное заключение, Фальконе выставил его полным идиотом. Теперь Ник понимал почему.

— Что ключ, возможно, означает не то, что мы предполагаем, — заметил он.

Перони кивнул.

— А что же?

— Дверь могли закрыть снаружи. Кто-то запер Уриэля в мастерской, а он всего лишь пытался открыть замок. Вот только… Фальконе снова поднял пакет.

— Вот только… Почему же тогда он не открыл дверь и не вышел?

— У меня в Риме есть знакомый инспектор, — сказала Тереза. — Большой любитель читать лекции. Дома у него редко рот закрывается. Так вот однажды этот инспектор сказал, что искать всегда нужно самое простое решение. Обычно оно же единственно верное.

Фальконе отпил вина и мечтательно закрыл глаза.

— В Риме — да, так оно и есть. Но мы не в Риме. Не забывайте об этом. И еще кое-что. У погибшей был сотовый телефон.

Все выжидающе посмотрели на него.

— И что в этом такого удивительного? — спросил Перони. — Мобильным телефоном сейчас никого не удивишь, они есть у всех.

— Только не у Арканджело. Я спрашивал у Рафаэлы. Она сказала, что сотового, насколько ей известно, ни у кого нет. Однако ж нашелся. В углу мастерской. Я сам его там обнаружил. Под складным столиком, на котором перевозят стекло. И который вполне мог быть использован, чтобы перевезти тело к печи. Похоже, наши венецианские коллеги не знают, что такое тщательный обыск места преступления. Я навел справки в телефонной компании. Телефон зарегистрирован на имя Беллы Браччи. Ее девичью фамилию. И адрес указан тот же, что у Браччи. Исходящих звонков за последние недели не зарегистрировано, и это, несомненно, указывает на то, что использовался он в первую очередь для приема. Входящие, если они блокируются, проследить нельзя. Но за девяносто минут до получения первого сообщения о пожаре с телефона позвонили. Куда? В офис Арканджело, что позади мастерской. То есть туда, куда, насколько нам известно, скорее всего заходил Уриэль перед тем, как отправиться на работу.

Тереза записала что-то на салфетке.

— Я понимаю, к чему вы ведете. Но мы опять-таки упираемся в ту же проблему. У Уриэля был ключ. Он мог, если бы захотел, в любой момент выйти оттуда. И то, что он не вышел, говорит только об одном: Уриэль далеко не безвинен.

Фальконе положил перед ней пакетик с ключом.

— Что вы о нем думаете? — Тереза в отчаянии вскинула руки.

— Это же ключ! А я патологоанатом. И в ключах не разбираюсь.

— Можете достать, — разрешил Фальконе.

— Ну вот, — вздохнул Перони. — Что я говорил…

Тем не менее Тереза достала ключ, повертела его в своих больших сильных пальцах, поднесла поближе и нахмурилась:

— С ним поработали. — Она бросила связку на стол и посмотрела на инспектора. — Повторяю, я не специалист, но даже мне ясно, что кто-то отпилил один зубец. И что, открывает?

— Смотря что открывать, — ответил Фальконе. — Я вставил его в замок. Подошел. Я повернул. Повернулся. И еще раз повернулся. И еще. И еще. Что называется, холостой ход. Не закрывает. И не открывает. Что и требовалось доказать.

— А ключи Беллы исчезли, — добавил Ник.

Все пятеро молча переваривали информацию. Подошедшая официантка спросила насчет десерта. Обрадованный Фальконе заказал тирамису. Остальные промолчали.

— Сделайте пять, — попросил инспектор. — Аппетит к ним еще вернется.

Девушка ушла в кухню, откуда донесся женский смех.

— Здесь отлично кормят, — бодро заметил Фальконе. — Жаль, вы не сказали мне раньше.

Перони метнул на него сердитый взгляд.

— А я уже жалею, что поделился с вами, Лео. Почему вы не оставили ключи в квестуре?

Фальконе изобразил удивление:

— Вам не кажется, Джанни, что квестура — последнее место, где можно обсуждать такого рода дела? Они ведь действуют в первую очередь в интересах Хьюго Мэсситера. Вы сами видели, как заискивает перед ним Рандаццо. Легко представить, как англичанин поведет себя на острове. Квестура пытается свалить дело на нас, чтобы мы представили обе смерти в удобном им виде. И все ради того, чтобы Мэсситера провозгласили спасителем Мурано, а чиновникам не пришлось отвечать на неудобные вопросы о состоянии их банковских счетов.

— И нам ничего не остается, как исполнить их пожелания, — проворчал Перони. — Начнем дурака валять — жизнь они нам попортить могут сильно. Рандаццо осел. А Мэсситер — птица важная. Не удивлюсь, если у него ниточки и в Квиринальский дворец тянутся.