Укус ящерицы

— Изменился вопрос, — медленно сказал Ник. — Нам нужно думать не о том, каким образом Уриэль Арканджело убил свою жену, а о том, почему, как и с чьей помощью покойная Белла планировала убить своего мужа.

— Браво! — рассмеялся Фальконе, поднимая стаканчик. — Почти готовый инспектор!

Часть III Алхимическая проблема

Глава 1

В слепящем утреннем свете полицейский катер мчался по сияющей водной глади, отделяющей Венецию от Сант-Эразмо. Ник Коста сидел впереди, наслаждаясь ветерком и пытаясь вытянуть хоть какую-то информацию из Гольдони, местного полицейского, приданного им вместе с катером. Впрочем, в голове вертелись и другие мысли. За завтраком Эмили увлеченно читала досье на Хьюго Мэсситера, что не могло не обеспокоить Ника. Он чувствовал, что отчасти виноват и сам: англичанин заинтересовал его, и этот интерес передался Эмили. Впрочем, что случилось, то случилось, а копаться в прошлом так же бессмысленно, как и пытаться разговорить Гольдони. Проложенные через лагуну невидимые маршруты рулевой знал как свои пять пальцев, он ни разу не взглянул на карту или приборную доску и просто держал курс на Адриатику, не сбавляя скорости, меняя, когда надо, галс и беспрерывно смоля дешевые сигареты. Как он ориентировался, Коста не представлял. Постоянного полицейского участка на острове не было. Большинство его обитателей — их Гольдони называл матти, сумасшедшими, — почти не пользовались автомобилями, так что дорожные происшествия случались здесь крайне редко. Число ресторанов не превышало двух, бар имелся всего один. Туристов сюда не заманивали, хотя и терпели. Так что полицейскому было просто нечем заниматься на обширной зеленой равнине, площадь которой превышала площадь самой Венеции. И всюду поля и поля — занятые под овощи, артишоки, салат, перец и виноград, — для доставки плодов которых к рынкам города каждое утро устремлялась небольшая флотилия видавших виды плавсредств.

Берег приближался, и Коста уже различал курсирующие по яркой границе между землей и небом ржавые развалины, определенно не подходящие для путешествия по дорогам. Он оглянулся на кабину — Фальконе, откинувшись на спинку сиденья, похоже, дремал. Перони торопливо просматривал документы — вечера ему, по-видимому, не хватило. Утро выдалось жаркое, безветренное и душное. Гольдони, глядя перед собой, равнодушно дожевывал очередную сигарету.

— Слышали о Хьюго Мэсситере? — спросил Ник.

Рулевой глубоко затянулся в последний раз, ловким щелчком выстрелил окурок вверх и в сторону и недовольно взглянул на римлянина.

— Слышал.

И так всегда. Общение с местными напоминало вялотекущее сражение. Информацию из них вытаскивали примерно так же, как тянут зуб. Не составляли исключение даже те, кто работал с римлянами в одной команде.

— Хорошее или плохое?

Гольдони ответил быстрой очаровательной улыбкой, которой недоставало только искренности. Нику он напоминал шустрых гондольеров, заманивающих девчонок прокатиться по Большому каналу; зная, что денег на оплату у них нет, хитрецы рассчитывали на награду в иной форме. Откровенно говоря, на полицейского, по мнению Ника, Гольдони походил куда меньше.

— Хороший парень. Знает нужных людей. Что тут еще скажешь?

Может быть, и ничего, подумал Коста. Примерно к такому же выводу подводили и материалы досье, и Ник склонялся им верить. На то имелись две причины. Во-первых, если дело обстояло иначе, это означало бы, что Венеция не просто отступила от правил, но сознательно закрыла глаза на хладнокровное, расчетливое, жестокое убийство и оставила безнаказанной смерть двух полицейских. Во-вторых, он принимал во внимание возражения Эмили. С чисто американской почтительностью к точности и определенности она настаивала на объективности, инстинктивно применяя тот же подход к повторяемым в отчете непроверенным фактам и слухам. Коста и сам понимал, что в досье нет ничего конкретного, ничего такого, что оправдывало бы продолжение полицейского расследования. Всего лишь мутные тени в старом, затянутом паутиной зеркале. Досужие разговоры, преследующие любого богатого и успешного человека, — путь наверх не обходится без врагов и ошибок.