Укус ящерицы

— Мне нужно, чтобы все это стеклянное недоразумение выглядело сегодня по крайней мере убедительно. Будут весьма влиятельные люди. Скажите правду, Эмили. Что они обо мне подумают?

Она пожала плечами:

— Зависит от того, кто они.

— Некоторые — люди со вкусом. У других есть деньги. У третьих — власть. Если бы они знали состояние моего банковского счета, то никогда здесь не появились бы. Вы ведь меня не выдадите?

— Не скажу даже другу-полицейскому.

Мэсситер улыбнулся:

— Можете рассказать. Он уже знает. Но я рад, что вы оба умеете держать язык за зубами. Я вот не умею, а потому постоянно завишу от сдержанности других. — Он помолчал, продолжая смотреть на нее. — Я вот думаю…

— О чем же?

— О вас. А если передать весь проект вам? Не исключено, что в конце даже что-то получите. Ну что бы вы ответили, сделай я такое предложение?

Эмили рассмеялась. Отпила вина.

— Ничего. Я бы запаниковала.

— Не верю. — Мэсситер вдруг посерьезнел. — И не поверю. Так что вы скажете?

Она думала об этом с самого начала, и Мэсситер, будучи человеком в высшей степени проницательным, несомненно, прочел ее мысли. Здание осталось в некотором смысле незавершенным и долгое время ждало прихода человека с воображением, который нанес бы последние штрихи. Ответ был очевиден, и Эмили удивлялась, что Мэсситер не видит его сам. Она оглянулась на просто и со вкусом обставленную комнату.

— Сделайте то, что вы сделали здесь. Живите с тем, что у вас есть. Пусть дом станет обитаемым. Живым. Настоящим.

Англичанин фыркнул.

— Он же не закончен! Некоторые внутренние стены не доведены до середины. Есть совершенно бессмысленные места.

— Вряд ли они бессмысленнее тех бархатных гардин внизу и мазни под Тициана. Незавершенный шедевр всегда лучше законченного уродства. Пожалуйста…

Мэсситер задумчиво погладил подбородок.

— Как у вас с итальянским?

— Лучше, чем у вас. Я прожила здесь большую часть жизни.

— Я тоже! — возразил он. — Ну, пусть не большую, но и немалую.

— Вы занимались тем, что говорили, а я слушала.

А Мэсситер, однако, не дурак, рассуждала Эмили. Возможно, он рассчитывал таким образом отбиться от кредиторов. Возможно — и на это указывал хорошо знакомый ей блеск в его глазах, — дело совсем в другом.

— Теперь, милая, придется и вам говорить. Вы будете указывать этим лодырям, что и как делать. Вы будете командовать этой шайкой воров, называющих себя строителями. Будете хватать это жулье за руку, когда они попытаются меня надуть. Подумайте, готовы ли вы к такой работе?

Эмили допила вино и решительно отставила бокал. Внизу продолжали ругаться рабочие, занимавшиеся, как она подозревала, совсем не тем, чем следовало бы.

— Я пока что не просила у вас работы.

Мэсситер пропустил ее возражение мимо ушей.

— И еще надо изобрести какой-то предлог, чтобы избавиться от того идиота-архитектора. Выгнать мерзавца просто так я не могу — у него хорошие связи.

— Те ужасные столики внизу… Вы заказывали для них настоящий мрамор или имитацию?

Мэсситер нахмурился:

— Я вообще ничего не заказывал. Столы — его идея. И никакой имитации у меня нет — только настоящее.

— Так вот, они не мраморные. Дерево, оклеенное фанерой под мрамор. Хотите убедиться, посмотрите внимательнее на края. Сомневаюсь, что это единственная проблема…

— Достаточно, — оборвал ее англичанин и, скрипнув зубами, решительно поднялся. — Пойдемте со мной.

Сбежав вниз по лестнице, он остановился и громко крикнул:

— Андреа! Андреа!

Долго искать архитектора не пришлось — он лежал на обитом сиреневым бархатом диванчике рядом с огромной засохшей пальмой, покуривая сигарету и лениво наблюдая за парой вспотевших рабочих, которые пытались уложить «мраморную» столешницу.

— Мэсситер! Ну что вы так шумите?! Мне ведь надо сосредоточиться. Пожалуйста, потише!

Это было тощее существо лет двадцати с небольшим в черном костюме и белой рубашке с расстегнутым воротничком. Над верхней губой пробивались нелепые жиденькие усики.

— У нас проблемы, — сказал англичанин, поднимая с пола тяжелый молоток.

Архитектор всплеснул руками.

— Какие еще проблемы? Вы что, спятили?

Вместо ответа Мэсситер размахнулся и обрушил молоток на сияющую черную поверхность. Возившиеся с ней рабочие отскочили, брызжа слюной и проклятиями. «Мрамор» раскололся пополам, обнажив неровные края дешевой фанеры.

— Спятил? — прогремел Мэсситер. — Да, черт возьми, спятил!

Андреа вскочил с диванчика и, подбежав к одному из рабочих, обрушил на него град подзатыльников, сопровождая их цветистыми ругательствами.

— Игры кончились! — взревел англичанин. — Все! Сыт по горло! Проваливай и передай дядюшке, чтобы засунул свой чертов счет себе в задницу!

— Да пошел ты! — завопил Андреа. — Кто ты такой? Думаешь, тебе все позволено?

Мэсситер перебросил молоток из одной руки в другую и, занеся инструмент над головой, шагнул к архитектору. Такой поворот дела пришелся молодому человеку не по вкусу, и он суетливо метнулся к двери. Рабочие потянулись за ним.

— А вы, черт возьми, куда собрались? — заорал на них Мэсситер.

Строители замерли, с беспокойством и даже страхом поглядывая на разбушевавшегося англичанина.