Укус тени

Нина, не сдержавшись, хихикает. С лица Лидии сходит напряжение.

— Заманчивые планы! — говорит психиатр. — Надеюсь, что счастливый избранник вас не разочарует!

— У него не будет выбора. Ему придется предоставить мне полную свободу действий!

— Замечательно! А… а ваш сон? Тот, о котором вы мне рассказывали на прошлой неделе… Он вам по-прежнему снится?

— Да. Каждую ночь…

— И?..

— Каждую ночь мне снится только он.

Нине сегодня приходится буквально вытягивать слова из своей пациентки.

— Расскажите, пожалуйста, поподробнее.

— Я продолжаю его истязать. Всеми возможными способами.

Нина перестает улыбаться и поспешно записывает на листке какую-то фразу. У нее такое выражение лица, как будто в комнате повеяло холодом.

— Рассказывайте дальше…

— Ему пришлось изрядно помучиться… Но он еще ни в чем не признался. Впрочем, ждать осталось не так уж долго. С каждой ночью он становится все слабее и слабее.

— Было бы лучше перевернуть эту страницу вашей жизни, Лидия. Попытайтесь избавиться от этого сна — и тем самым избавиться от него.

Глаза Лидии загораются ярким пламенем.

— Вы правы, доктор…

Комиссариат полиции, 12 часов 45 минут

Атмосфера, несмотря на Рождество, отнюдь не праздничная.

Однако комиссар решил не нарушать традицию.

В зале расставлены столы с легкими закусками. Все, кроме отпускников, — кто в полицейской форме, кто в гражданской одежде — собрались вокруг своего начальника.

Перед тем как из бутылок с шампанским полетят пробки, Моретти всегда произносил речь. Вот и сейчас он — big boss[1] — начинает прокашливаться, чтобы привлечь к себе внимание, и все сразу же замолкают. Вот только молчание это, в отличие от предыдущих лет, какое-то мрачное.

— Не переживайте, я не буду мучить вас долгими разглагольствованиями! Я просто хочу поблагодарить вас за ту работу, которую вы проделали на протяжении этого, уже заканчивающегося, года… Сегодня, к сожалению, одного из нас нет с нами. Среди нас нет человека, который нам дорог. Ис… исчезновение майора Лорана — это большое горе и для всех нас, и — особенно — для его близких. Тем не менее мы не должны терять надежды. Лоран — человек умный и мужественный. Он очень талантливый полицейский. Я… я уверен в том, что он жив. Мне неизвестно, что с ним произошло, но… но он наверняка жив. И следующее Рождество мы будем праздновать вместе с ним. Он снова будет среди нас.

Комиссар делает паузу. Его подчиненные стоят не шевелясь. Они молчат.

— А теперь давайте поднимем бокалы и выпьем за то, чтобы все было нормально, — говорит в завершение своей речи Моретти.

Джамиля Фасани берет со стола бутерброд с лососем, а Эрик Торез быстрым шагом покидает зал: он не в силах сдержать нахлынувших на него эмоций.

На него надвигается темнота, быстро расползающаяся по всем углам подвала.

Бенуа пребывает в полусознательном состоянии — он словно бы нырнул в мутную реку и его несет течением, В подвале очень тихо, и эта гнетущая тишина нарушается лишь приглушенным стуком каблуков Лидии, расхаживающей туда-сюда по помещению, находящемуся у него над головой.

Он видел ее сегодня утром: она явилась на рассвете и сняла с него наручники. Она не заходила в «клетку», а просто попросила его придвинуться поближе к решетке, расстегнула наручники и ушла.

После ее ухода Бенуа впал в состояние прострации, тем самым позволив холоду кромсать его ослабевшее тело своими ледяными челюстями.

Он сумел даже немного поспать. А может, не так уж и немного. Он теперь не ориентируется во времени: оно для него остановилось.

Ему кажется, что наступила долгая-предолгая ночь — как в тех далеких северных странах, где солнце не выходит из-за горизонта несколько месяцев в году.

Раздается скрип двери. Его мускулы невольно сжимаются. Он открывает глаза, но тут же снова их закрывает: его ослепляет свет лампочки, хотя он и очень тусклый.

— Привет, Бен…

Голова пленника медленно поворачивается в ту сторону, откуда доносится голос. Это единственный голос, который он слышит на протяжении многих-многих дней. Голос человека, терзающего его и жаждущего его смерти.

— У тебя измученный вид, майор…

Он чувствует уже ставший для него привычным запах духов Лидии. В нем тут же просыпается инстинкт зверя, который может быть как охотником, так и добычей. Все его органы чувств напрягаются.

— Сегодняшний вечер — особенный, — тихо говорит Лидия. — Сегодняшний вечер — это канун Рождества… Поэтому мы устроим праздничный ужин… Не возражаешь, Бенуа?

Он по-прежнему лежит без движения. У него такое ощущение, что его присыпало толстым слоем снега.

— Ведь у нас в стране принято устраивать на время рождественских праздников перерыв в политической и общественной жизни. Так сказать, рождественское перемирие. А объявленные перемирия соблюдались даже во время самых кровопролитных войн.

Бенуа медленно и с большим трудом приподнимается с пола. Лидия берет поднос, который она, зайдя в подвал, поставила на стул. После небольшой паузы она опускает его на пол и придвигает к решетке.

— Иди сюда, Бен! Ну давай, напрягись! Я пришла, чтобы поделиться с тобой своим десертом!